Александр Стеблин: В Тольятти на московское «Динамо» наехала братва. Отбились с помощью ФСБ

Мы стояли в музее хоккея. Даже не зная, что ожидается такой прием.

Александр Яковлевич Стеблин, еще недавно руливший всем нашим хоккеем, склонился над листочками, вычитывая это самое интервью. Вокруг сновали великие – Ларионов, Третьяк, Юрзинов… А вот Владимир Потанин…

Кто-то подкрался сзади – и, встав на цыпочки, поцеловал Стеблина в макушку. Александр Яковлевич вздрогнул всем телом. Оглянулся, пожалуй, даже сердито.

Смягчился той же секундой, всплеснул руками:

– Рене, дорогой!

Это и вправду был Фазель.

Мы удивлены, что после отставки Стеблин так и не дал стоящего интервью. Мы-то шли к нему долго. А кто-то не дошел вовсе.

Фазель

– В вашей нынешней жизни хоккей присутствует?
– Да чего только в ней нет… И хоккей, и бизнес.

– Все переплелось? Агентом стали?
– Боже упаси. Бизнес не спортивный. Знали б вы, как сейчас тяжело! Одни разговоры, что малый бизнес поддерживается. Наоборот, давят со всех сторон. Платежи превышают доходность, с января еще НДС увеличится. Вот есть у меня прачечная-химчистка. Все выросло: налоги, цена на электричество, коммуналку, порошки… А ценник поднимать не могу – вообще никто не пойдет!

– Хоккеисты обычно скупают торговые площади, потом сдают.
– На это и живу. Но сегодня сдать сложно. Например, на Садовом люди имели хорошие рестораны, магазины. Всё, прогорели. Нет парковок, никто не заходит.

– Мы рады, что тихая жизнь – не для вас.
– Вообще не для меня. Я очень активный. На конгрессы ИИХФ летаю, вот последний на Мальте был. Сегодня все озадачены – кто будет президентом после Рене Фазеля?

– Тяжелый выбор?
– Пересекаются несколько течений внутри международной федерации. Силен кандидат от Канады Боб Николсон. От Европы – датчанин Хенрик Бах Нильсен и немец Франц Райндль.

– Фазель точно не останется?
– Сколько я с ним разговаривал!

– Бесполезно?
– Позиция сформирована, назад дороги нет. Говорю: "Что ж ты, Рене, не подготовил смену? Почему за тобой никого?" Хотя появился белорус Сергей Гончаров, который поразил всех на последнем конгрессе…

– Чем?
– Ворвался в члены совета. Вышиб таких людей!

– Это кого же?
– Фрэнка Гонсалеса, который считался непререкаемым авторитетом, швед Кристер Энглунд тоже в совет не попал. Скоро постараюсь переговорить со всеми кандидатами. Пока анализирую расклад, наблюдаю со стороны. Руководству ФХР необходимо определиться – а кто России нужен? Кого поддерживать? 120 делегатов, надо считать голоса…

– Сами не хотите возглавить мировой хоккей?
– Да вы что?! Я уже вышел из этой реки, хожу по берегу… Я всегда был рядом с Рене. Что у меня, что у моего товарища, президента федерации хоккея Финляндии Калерво Куммолы, было сильное влияние на Фазеля. На двоих – пятьдесят с лишним процентов голосов. Могли лоббировать принятие решений. Сейчас такого количества нет ни у кого. Будет борьба!

– У кого шансов больше?
– У Райндля и Гончарова.

Харламов

– Мы всё про вас прочитали, готовясь к интервью. В 14 лет играли против Харламова?
– Я же спартаковский воспитанник, с ЦСКА в чемпионате Москвы сражались за первое место. Вообще-то с Валеркой мы дружили, часто встречались. Доброжелательный парень, открытый. Хотя в 14 лет считался не самым сильным хоккеистом. Были поинтереснее.

– Кто?
– Саша Смолин котировался гораздо выше. Валерка-то начал себя проявлять в Чебаркуле. Когда вернулся – вот это уже был Харламов, все оценили масштаб.

– Но и маленький Харламов вас, защитника, обыгрывал.
– Может, и обыгрывал. Я не уверен. Но били мы будь здоров. Как-то набрали с ЦСКА одинаковое количество очков, назначили переигровку. Правда, оказались в неравных условиях. "Спартак" тогда тренировался на открытом катке. А льда нет, все растаяло. Армейцы же спокойно готовились у себя во дворце. Уступили мы то ли 0:2, то ли 1:2. Харламов забил – это я точно помню.

– Значит, не так уж и били.
– Я играл в паре с Игорем Лапиным, царство небесное. Так вот Харламова бить было бесполезно, парнишка бесстрашный. Со Смолиным проще. Трусоват. Загонишь его в угол, пару раз ткнешь в ребра клюшкой – отбегает и бросает шайбу. По рукам-то лупить нельзя, судья увидит. А по ребрам мы уже научились.

– За столом с Харламовым оказывались?
– Это уже годы спустя. Я был селекционером "Динамо", пересекались в одной компании – еще игроком жил с Мальцевым в номере, а они с Валерой лучшие друзья.

– Не удивляла вас их дружба?
– Это да – совсем разные! Харламов рубаха-парень, а Малец – своеобразный, хитрованистый. Но стоило в компании кому-то слово дурное про Сашу сказать, Валерка поднимал руку: стоп! При мне не надо, не хочу это слушать… Пил Мальцев не меньше других, но вот не попадался никогда.

– Смолин так и сгинул?
– Да. Никто не знает, где он, что с ним. Вот судьба! Это же была главная надежда советского хоккея, будущая звезда. Как и Володька Еремин, Женька Кухарж. А дошло до взрослого хоккея – все, нет их.

– В 16 лет вас пожизненно дисквалифицировали. За мордобой?
– Да какой там "мордобой"! В 1964-м финал первенства СССР среди юношей проходил в Риге. Обыгрываем ЦСКА, вот-вот станем чемпионами. Обычный проброс. Вдруг вижу, нашего защитника Колю Пережогина лупят у борта. Подъезжаю к Харламову, клюшечкой: "Валера, вы что, ох…и?! Что творите?" Клянусь – все!

– Что дальше?
– Наутро обе команды снимают с соревнований, аннулируют очки и объявляют чемпионом пермский "Молот". Нас отправляют домой. В Москве разбор полетов, по три хоккеиста из "Спартака" и ЦСКА пожизненно дисквалифицируют.

– Харламов в это число попал?
– Нет. От "Спартака" – Володя Шадрин, я, еще кто-то. Хотя даже драки особой не случилось! Знаете, кто виноват?

– Кто же?
– Евгений Рубин, был такой журналист.

– Знаем-знаем. Умер недавно в Америке.
– Правда? Я не слышал. Рубин считался корреспондентом номер один в советском хоккее. На том матче его не было, с чужих слов написал разгромную заметку – то ли "Хулиганы с клюшками", то ли "Распоясавшиеся"…

– Выговор ему за такое.
– Осенью 1997-го с Юрзиновым поехали в Америку смотреть игроков. В Нью-Йорке жили рядом с "Мэдиссоном". Юрзинов набрал Рубину, тот пришел в отель. Кофейку попили. Тут-то и говорю: "Женя, ты меня чуть не похоронил. Я же чудом отскочил от дисквалификации".

– Как удалось?
– После той статьи отстранили от тренировок с командой мастеров. Вычистили моментально! Нам повезло, что директором школы ЦСКА был легендарный Андрей Васильевич Старовойтов по прозвищу "Рыбий глаз".

– Это почему?
– Моргал как-то необычно. Ловкий мужик. Со своих снял дисквалификацию, перевел на "условную". А у нас в школе трудился Александр Иванович Игумнов, тоже уникальный дядька. Единственный в Союзе, кто получил "заслуженного тренера СССР" за работу с детьми – Майоровых воспитал, Старшинова, Якушева, Шадрина… Сразу – хоп! Нас отмазал!

– Долго не играли?
– Около года. Я еще и школу бросил.

– Обычную?
– Да, 9-й класс. Учительница немецкого была из Риги. После случившегося выдернула меня к доске, начала стыдить: "Да как ты мог? На моей родине! Так хорошо к тебе относилась, вроде серьезный мальчик…" Я молча взял свою папочку – и ушел. Навсегда.

– Но выучились же.
– Двинул на завод "Прожектор", куда посылали на практику. Упросил начальника цеха взять на работу. Он согласился с условием, что буду за цех играть. А учился прямо при заводе. В здании, где и школа рабочей молодежи, и техникум, и филиал энергетического института. Можно стать инженером, не выходя за проходную.

– Какая красота – ваша трудовая книжка.
– Первая запись – "ученик слесаря-электромонтажника". В 16 лет!

– Позже знания пригодились?
– Паяльником пользоваться умею…

Рига

– У вас всего два матча за московское "Динамо" в высшей лиге.
– Когда Тихонова откомандировали в Ригу, с собой забрал меня и Славку Назарова. Без Виктора Васильевича шансов заиграть в московском "Динамо" не было. Чернышев молодежь игнорировал. Он академичный такой был. Если ты звезда вроде Мальцева или Валерки Васильева – тогда да, разглядит. Зато в Риге мы ведущей парой защитников стали.

– Опасный город. Можно и сгинуть при таком количестве "ночников".
– Да бросьте, стоящий "ночник" в те времена был один – "Юрас Перле" в Юрмале, его потом снесли. Мы и не думали об этом, в голове только хоккей. Получили трехкомнатную квартиру на пятерых.

– Все холостые?
– Я-то женился в 19 лет. Но Тамара категорически Ригу не восприняла. Не пожелала оставаться.

– Почему?
– Необъяснимо! Приехала, посмотрела – все, ни в какую. Что-то внутреннее. Поэтому мне и пришлось вернуться, два года играть в Подольске. Тяжело без жены-то.

– Ни Балдерис, ни Хатулев в Риге еще не играли?
– Балдерис мелькнул. Была у нас вторая команда. Поехали с Виктором Васильевичем посмотреть, вижу Балдериса. Толкаю Тихонова в бок: "Какой игрок! Почему не у нас?" Выяснилось: противостояние отцов.

– ???
– У Хельмута папа – таксист на грузовой "Волге". Мебель возил, деловой мужик. Человек резкий, правду-матку резал. А у братьев Васильевых, Харальда и Эдмунда, отец работал на радиозаводе Попова, типа "интеллигент". Тренеры их подтягивали, а Балдерис – в сторонке. Задвигали парня. Но Виктор Васильевич все изменил!

– Петр Воробьев у вас играл.
– Петьку разглядели в Минске на турнире. Медленный, но руки и голова прекрасные. Идем с Назаровым к Виктору Васильевичу: "Хороший парень!" Тихонов смотрит на нас: "Куда его поставлю?!" – "Вот вы и натренируете…" Кое-как убедили, взял. Полгода по своей программе гонял. Удивительное дело, ноги стали совсем другие. А характер у Петьки сильнейший!

– В чем?
– Работал, как зверь. Необщительный, замкнутый. Ребята собираются, а Петька – домой. Готовится к тренировке. Мы когда-то в одной школе учились на шоссе Энтузиастов, вместе в волейбол играли. Потом у меня в московском "Динамо" главным тренером стал.

– Вы его брали?
– А кто же? Юрзинова вернули в "Динамо", он попросил Воробьева в штаб. Отодвинул Билялетдинова.

– Петр Ильич непростой.
– Так и я не подарок. Ладили как-то! Однажды завершается сезон – и я теряю сразу двух тренеров. Билялетдинов уезжает в "Виннипег", следом Воробьев заходит: "Яковлевич, я в Германию собрался. Ты же не дашь мне столько, сколько дают немцы?"

– Сколько давали?
– Тысяч пятьдесят долларов в год. Откуда у меня такие деньги?

– Представляем вашу растерянность.
– Вот чего у меня не было никогда – так это растерянности. Не расклеивался! Август, приезжаем в Горький на турнир. Нет главного тренера! Началась чехарда: Очнев, Тузик, Голубович…

Мама

– Был в вашей жизни совсем экзотический штрих – хоккейная команда "Спартак" Ташкент.
– Нашего подольского тренера туда позвали – в Ташкенте как раз дворец построили, клуб создали. Ну и меня подтянул, Славу Орчакова, других ребят. Решили мы все вместе в Ташкент поехать: "На жизнь заработаем, в потолок будем плевать!" Ставка 180. Еще столько же – доплата. Числился я продавцом в центральном универмаге. Хорошо, в трудовую это не записали.

– На "Волге" вернулись из Ташкента?
– На 412-м "Москвиче". С приключениями.

– Что такое?
– Погнал его из Ташкента в Москву, взял с собой еще узбека. Чтоб подменял за рулем. Представляете маршрут? Ашхабад, за ним пустыня, потом Красноводск, паром, Баку, Ростов…

– Господи. Прямо через пустыню?
– Под Ашхабадом зыбучие пески, там и сгинешь. Можно пробраться лишь на железнодорожной платформе, где задружились с мужиком, он "Волгу" переправлял. Майор, летчик, только-только отвоевал.

– Где?
– В Египте. Против Израиля. Гнал "Волгу" куда-то на Украину. Добрались до Ашхабада, мест в гостинице нет. Ночевать негде. За городом присели перекусить в какой-то чайхане. Внезапно майор склонился над ухом: "Саш, смотри, в углу бандюки. Беспредельщики. Надо рвать отсюда". У него с собой ствол был. Это и спасло.

– Как?
– Говорит: "Быстро на улицу! За руль – и километров пятьдесят, не останавливаясь". Только вышли – эти кинулись за нами. Не успел майор в машину сесть. Слышу выстрел!

– Дела.
– Майор подбегает: "Рванули!" Умчались.

– Никто вас не догнал?
– Нет.

– Стрелял в человека?
– В воздух. Но этого хватило.

– А если б не было пистолета?
– Не уехали б мы оттуда. Зарыли бы в тех же песках – да и дело с концом. Кто будет искать?

– Была у вас и другая история с "Москвичом". Когда везли через всю страну мертвую маму.
– У меня отец – кубанский казак. Сели всей семьей в 402-й "Москвич", поехали в станицу Тбилисская Краснодарского края. А там 42 градуса жары – и у мамы инсульт. В 29 лет!

– Ни с того, ни с сего?
– Ей нельзя было второго рожать, после беременности пошли осложнения на сердце. Из Краснодара на "кукурузнике" полетел профессор спасать маму. Но опоздал. Скончалась, а надо же в Москву везти.

– Как?
– Тогда не было заморозки. Маму погрузили в машину. Чтоб сохранить тело, положили белила и три серпа. Народное такое средство. Едва отъехали – прилетает профессор. Нам передавали его слова: "Не доедут, разобьются".

– Почему?
– От трупа идет усыпляющее испарение. Газ выделяется. Дали нам тогда колхозного водителя, я сидел на заднем сидении, мертвая мама рядом…

– Кошмар. Сколько вам было?
– 9 лет. Мы в самом деле не доехали!

– Авария?
– Все, как говорил этот доктор. Ночью я проснулся от удара, сигнал заклинило. Водитель задремал посреди трассы, понесло на встречку, оттуда в кювет. Могли в лесопосадку улететь, насыпь остановила.

– Что делать?
– Обратно на Москву с уборочной шла колонна грузовиков. Подогнали один к насыпи, затолкали нашу машину в багажник.

– Довезли маму?
– А что трупу-то будет? Серпы и белила помогли. Похоронили на Рогожском, старообрядческом.

Ташкент

– Хоть один узбек в том "Спартаке" был?
– Нет. Честно скажу – узбека на коньках я не видел. Определили в зону "Восток", налетался на всю жизнь. Хабаровск, Омск, Тюмень, Барнаул, Орск, Алма-Ата…

– К чему вы это?
– А к тому, что матчи проходили на открытых площадках. Высадились в Омске, там минус 46! Шайба ломается от мороза! Ну как узбеку играть?

– А как русскому?
– Играли четыре периода. Между раздевалками чуланчик, набивались туда греться. На улице сорок градусов, там – минус двадцать. Зато деревянный стадиончик тысячи на три человек – битком! – Ничего не отмораживали? – Однажды забыл стельки. Клепки от коньков примерзли прямо к ступне. Полгода вылечиться не мог.

– Товарищ Рашидов вас наставлял?
– Только приехали – прием в ЦК Узбекистана. Первому секретарю, Рашидову, не до нас. Второй, как правило, номинальный – на эту должность ставили русского. А вот третий, Салимов, правая рука Рашидова. Он нас и принял: "Понимаю ваше недоумение – ну какой хоккей в Узбекистане? А нам надо воспитывать свой народ. Болельщики у нас эмоциональные, поддержка будет хорошая. Что такое Узбекистан?"

– Что?
– Большинство думало, что хлопок. Кто поумнее – знали про крупнейший в Союзе авиационный завод, "Антеи" делали. А третий секретарь заявляет: "Хлопок не главное. Рис тоже. Основное наше богатство – золото!"

– Вот это да.
– Мы тоже обалдели. Он продолжает: "Точную цифру вам не назову, но в прошлом году добыли золота на четыре тонны сверх плана". Вы Севу Кукушкина знаете?

– Кто ж не знает Кукушкина.
– Его тесть был в Навои гендиректором главного золотоперерабатывающего предприятия СССР.

– Удачно женился Всеволод Владимирович.
– О чем и речь!

– Страшно подумать, как ваша Тамара высказалась о Ташкенте – если Ригу забраковала.
– Она влюбилась в Ташкент! Там ребятам квартиры давали – так многие остались насовсем. Удивительное место. Шашлык – 25 копеек за шампур. Берешь сразу на рубль. Жили в гостинице "Дуслик", это рядом с базаром. Вечерами идешь на переговорный пункт по центральному проспекту, возвращаешься – все киоски с арбузами и дынями открыты, продавца нет. Мелочь кидаешь, дыню забираешь. Коммунизм! Всё на совести – никому даже в голову не приходило воровать!

– С ума сойти. Город был полон подпольных миллионеров?
– Узбеки очень скрытные. Пригласили нас на "малую свадьбу". Это у кого-то ребенок родился, обрезание делают. Я еще думал – взять с собой супругу или нет? Дом в старом городе, в комнатке сидят одни мужики, женщин нет! Где они – не представляю. Ты можешь говорить с человеком, а потом кто-то шепнет: "Это миллионер…" Знали только про корейца, директора совхоза. Вроде нашего Грудинина. Он еще футбольную команду "Политотдел" держал.

– "Дурь" какую-нибудь пробовали?
– Вы что?! Я и к табаку-то не прикасался. В детстве бросил. Как-то в компании начали меня специально обкуривать. Ах вы, суки, говорю. Больше до папиросы не дотронусь!

– Ну и правильно.
– Когда автомобиль гнали, в Баку съехали с парома. Летчик налево, мы с узбеком направо. На выезде из города присели в чайхане. Тут мужик с расспросами: "Вы из Ташкента? "План" продайте!" Я впервые услышал, что он вообще существует. А узбек вздыхал: "Какой же я дурак – не взял! Сейчас бы мы с тобой еще на одну машину заработали". В Баку это было в большой цене.

Корочка

– Вы работали селекционером московского "Динамо" в интересные времена. Недавно Борис Шагас нам рассказал, какие приключения могли ждать…
– Не рассказал Шагас, как мы с ним боролись – и "Динамо" всех перехитрило?

– Умолчал.
– Тогда слушайте – право "первой ночи" всегда было у ЦСКА. Надо опережать! Вот меня и осенило, пошел с идеей к руководству: если договорились с хоккеистом, 17-летним зачисляем в курсанты Голицынского погранучилища. Все, уже наш! Кто курсанта призовет? Но это прокатит с молодыми.

– А если постарше?
– Для парня с высшим образованием другой фокус. В декабре в отделе кадров КГБ пишет заявление на зачисление в штат Комитета. Начинается весенний призыв, к нему патруль от ЦСКА – а он им корочку лейтенанта КГБ. Такой был случай…

– Расскажите же.
– Играл в Ижевске Мисхат Фахрутдинов. Год я вокруг него крутился, отслеживал, навещал. А Шагас звонит мне и гундосит: "Хе-хе, не волнуйся, он наш…" Давай-давай, думаю. Держи карман шире. Прилетаю на последнюю игру "Ижстали", говорю Мисхату: "Не знаю, когда, но за тобой придут с повесткой. Предполагаю – завтра. Ты этого хочешь?" Тот молчит, насупился. Вручаю ему удостоверение офицера, подписывает все, что нужно. "Запомни, Мисхат, покажешь им вот это". На следующий день набирает: "Встретиться надо!" – "Приезжай в гостиницу".

– И что?
– Явился к Фахрутдинову офицер из военкомата. Такой довольный! "Поздравляем, вот повестка. Собирайся и дуй в Москву, тебя ждет команда ЦСКА". Нет, отвечает, не поеду. Тот побледнел: "Под суд захотел?!" Дальше Мисхат в лицах описывал, как вытащил нашу зелененькую корочку – и офицер сам позеленел…

– Им тоже доставалось, если прошляпили хоккеиста?
– Конечно!

– Опасные истории бывали?
– Из Уфы я едва ноги унес.

– За Семаком ездили?
– За Сашкой тоже, но тогда отправился за Рамилем Юлдашевым. Я с ним и так, и эдак, дома у него побывал. Ни "да", ни "нет" не говорит. Какой-то скользкий, нерешительный – не поймешь, чего хочет…

– Так что было?
– Хорошо, меня в аэропорту встречал на "Волге" местный офицер КГБ. Опекал. После матча с Юлдашевым отошли в сторонку, встали за автобус. Переговорили, он побрел назад – а я возьми, да высунись. Заметили меня возрастные хоккеисты "Салавата": "О, Стеблин! А давай-ка ему наваляем".

– Им-то что до вас?
– Увожу игроков. Меньше выигрывают – нет премиальных. Я как рванул оттуда!

– Ветераны в рывке были не очень?
– Слава богу, меня за углом ждала та самая "Волга". Кричу: "Чешем отсюда!"

– Могли поколотить?
– Еще как! Элементарное дело.

– Что-то мы не помним Юлдашева в "Динамо".
– Говорю же – мутный парень. Подался в Киев. Потом вроде захотел к нам, но поезд уже ушел. Гнилая история. Как и с Борщевским.

– А что с Борщевским?
– Сколько я за ним ездил! В Томск мотался, родителей уговаривать. Через минское училище хотели забрать. Тут выясняется, что Коля бредит "Спартаком", телевизора насмотрелся в детстве. Я руки развел: "Ты б мне хоть сказал, я бы на тебя время не тратил".

– Как странно.
– Да и узнал-то не от него, Саша Якушев позвонил: "Мы Борщевского взяли" – "Он вроде наш!" – "Говорит, что всю жизнь о "Спартаке" мечтал…" – "Ладно, насильно мы никого не тянем".

– Случайно отыскивали больших хоккеистов?
– Приезжаю в Усть-Каменогорск, местные играют с Алма-Атой. Первое звено "Устинки" – это невероятное что-то! Пас высочайшего уровня. Я про все забыл, сижу и восхищаюсь как болельщик. Вдруг взгляд упал на мальчика из Алма-Аты. Вроде неплохой. Пристальнее всмотрелся – да отличный игрок. Сразу поехал к его родителям.

– Кто оказался?
– Юрка Леонов!

– Годы спустя вы уже были президентом "Динамо", когда грянул скандал: пришел главный тренер Билялетдинов и сообщил – Леонов отчислен. За что?
– Темная история, я так и не понял. Но вот затаил Билялетдинов на него злобу, что-то между ними произошло. Запомнилось мне другое. Юрке решили устроить проводы, столько для "Динамо" сделал. Дружил он с бизнесменами, захотели Леонову на прощание выкатить BMW "пятерку". В подарок.

– Сильно.
– Билялетдинов уперся. Говорю: "А ты представь, что это с тобой все происходит. Сам же через такое прошел, когда Моисеев убирал из команды. Может, обидно, что тебе автомобиль не дали? Так обратись к своим друзьям…"

– Почему Моисеев решил Билялетдинова выгнать?
– Не знаю. "Не нужен, и все!" Тогда председателем общества "Динамо" был Валерий Сысоев, вышли на нашего куратора, заместителя директора ФСБ. Убеждали, что Билялетдинов – это будущее "Динамо", уже видно, тренер из него получится. Надо оставлять в системе.

– Судьба машины?
– Отдали, наверное, Леонову. Но на лед не выкатывали. Не случилось торжественного вручения.

– Знаем еще одну историю, вам будет приятно. Приехал из Ангарска в Москву Михаил Татаринов. Пока Шагас ждал на перроне, Виталий Давыдов метнулся в поезд. Перехватил парня – и увел тайными тропами в сторону "Динамо".
– Виталий Семенович может!

– У вас что-то похожее было?
– Вспоминаю операцию в Горьком. Брали из "Торпедо" Юру Вожакова и Славу Рьянова. Матч у них завершается, подъезжаем к дому на двух автомобилях. Сопровождает Сергей Алмазов, местный майор КГБ. Жара дикая, двери раскрыли, ждем ребят. Мимо идет Николай Иванович Карпов, главный тренер. Как увидел нас, руку поднял, махнул так…

– Сразу понял, за кем приехали?
– Естественно. Мне прямо жалко его стало. Вылезаю: "Николай Иванович, что ты расстраиваешься? Ты подумай – лучше Тихонову их отдать? У нас хоть играть будут".

– ЦСКА тоже на Вожакова с Рьяновым охотился?
– Не то слово! Весь город блокировали – уже ждали в аэропорту, на вокзале. Наряды ходили. А мы что сделали? Приземлился самолет из Москвы, люди вышли. Мы к трапу на машине подкатили, майор сказал штурману: "Сажаем двоих. Если кто-то из них хоть шаг сделает на трап – ты уже не работаешь". Кстати, этот Алмазов закончил карьеру начальником налоговой полиции России.

– Той полиции, которую упразднили?
– Да. Она такой компромат нарыла, что всем жутко стало. Решили – проще распустить.

Кэш

– Удивительное дело. Из ЦСКА столько хоккеистов сбежало в Америку, а из "Динамо" – ни единого.
– Думаете, это просто так?

– Был секрет?
– Был. Мы с Юрзиновым организовали собрание перед каким-то выездом: "Ребята, сейчас на вас накинутся агенты, начнут лапшу на уши вешать. Лучше здесь устроим с ними встречу. Посидите, послушайте…" Марк Гандлер был, Серж Левин, даже девушка от Владика Третьяка.

– Что за девушка?
– Его агент, канадка. Умерла, к сожалению.

– Третьяк к тому моменту давно не играл.
– Так работал тренером в "Чикаго"! Вот на той встрече многое прояснилось. А то были у нас мастера со второго этажа базы спускаться, простыни связывали. С балкона сигали. На одном собрании Каспарайтис слово взял: "Александр Яковлевич, на динамовскую зарплату пару раз с девушкой в ресторан сходишь – и все, карманы пустые".

– Что ответили?
– Дарюс, говорю. Прекрасно тебя понимаю! Но вот скажи – что полагается студенту в университете? Каспарайтис: "Стипендия" – "Вот и вы получаете стипендию. Закончите образование – ваши деньги лежат там, в НХЛ. Поэтому лучше учись!" Все хохотнули, больше вопрос не всплывал.

– Что-то ваш секрет удержания хоккеистов нас не впечатлил. Ну, собрание с агентами – и что?
– Я вам еще секрет не рассказал. Сели мы с Юрзиновым, начали мозговать: все равно столкнемся с тем, что побегут! Это очевидно! Как удерживать? Юрзинова осенило: "Давай так – один уезжает, за него выплачивают деньги. Каждому из оставшихся хоккеистов даем по тысяче долларов".

– Сработало?
– Вы не представляете, как. Я потом перед командой выступил: "Ребята, любой из вас может убежать. Будете тогда виноваты перед теми, кто остался. Вы их обокрали!"

– Ловко.
– Но когда Юрзинов предложил, я поначалу за голову схватился: по тысяче долларов! Кэшем!

– Что такого?
– Стремно. Где кэш-то взять? Мне ж как президенту надо манипуляции устраивать, чтоб провернуть официально. Но вот это нас спасло. Тихонов узнал: "Саша, что ты делаешь? По "штуке" – каждому?!" Зато от него бежали все, а от нас – никто. Выплыли.

– Только за Юшкевича, кажется, не получили ничего.
– В смысле – сбежал? Дайте подумать… А-а, Юшкевич отправился в Ярославль – и поехал уже оттуда. Не знаю, как рассчитывались. Прокинул нас один защитник, здоровенный такой. Не помню фамилию. Вообще странный был парень. Сыграл свадьбу – и ни одного человека из команды не пригласил.

– Это любопытный ход.
– Вот и меня заинтересовал: неужели такое возможно? Спрашиваю: "Как же так?" – "А что вы тут сидите, в кабинетах…" Все понятно, говорю. Свободен. Он-то и сбежал.

– Речь про Микульчика?
– Нет. Вспомнил! Сергей Сорокин! А с Микульчиком вышла удивительная история. Кому-то продал по доверенности "Волгу", на ней совершили бандитское нападение. Автомобиль стоял в милиции. Олег ко мне: "Александр Яковлевич, это же моя "Волга", помогите вернуть".

– А вы?
– "Что ко мне-то явился? Думай, кому ее отдал. Еще спасибо скажи, что тебя "паровозом" не притянули" – "Да нет, я вот…" Хитровы…нный какой-то. Жлобистый.

– В Москве грабили?
– Нет, где-то в Латвии. Я позвонил важным людям разведать, мне ответили: "Это вещдок. Пройдет суд, как решит – так и будет. Может, конфискуют. А может, отдадут".

Татаринов

– Михаил Татаринов нам рассказывал: 1985 год. Молодежный чемпионат мира в Финляндии. Вокруг него и Семака крутился какой-то Алекс, соблазнял побегом. Вы же работали в той сборной?
– В Финляндии меня не было. Ездил с командой в 1986-м в Канаду.

– Так и в Канаде все продолжилось.
– Там я Татаринова чуть не выгнал из сборной!

– Напился?
– Не-е! Руководили сборной Володя Васильев и Валька Гуреев. Васильев заболел, а нам ехать куда-то километров за пятьдесят. Татаринов видит – главного тренера нет. Как начал хулиганить! Удаление за удалением! Я к Гурееву: "Приструни пацана". Бить-то ума не надо.

– Приструнил?
– Да плевать ему на этого Гуреева. Я уж сам не выдержал, полез на скамейку: "Миша, еще раз удалишься, завтра билет – и домой!" Команда у нас была такая, что без Татаринова легко обошлись бы. Мы и стали чемпионами. Каменский, Семак, Константинов, Торгаев, вратарь наш, пьяница…

– Это кто?
– Белошейкин!

– Закладывал уже в молодежке?
– "Закладывал" – это вы мягко сформулировали. Я поражался, как мальчик может пить, в жизни такого не видел. 20 лет – хронический алкоголик. Однажды в первой сборной поехал с нами на новогодний турнир. Уезжать – а Белошейкина нет! Упился в хлам, передвигаться не в силах.

– Татаринов тоже чудил.
– Мишу вообще от уголовных дел спасали! Не рассказывал вам, как в Химках челюсть сломал майору милиции? Татаринову реальный срок светил, статья 206-я – "от двух до шести".

– Сломал хоть за дело?
– Пьяный был! Мишу начали крутить – а силища-то несусветная. Мы от алкоголизма его лечили, лежал в госпитале. Есть у нас закрытое отделение.

– Сам Татаринов это не скрывает.
– Помню, сижу дома, суббота. Звонок – Миша!

– Что желает?
– "Александр Яковлевич, приехал Баттон, директор "Вашингтона", хочет меня увезти". Давно мечтал Татаринова заполучить, задрафтовал. Звоню в КГБ: "Выясните, где этот Баттон".

– Задание на полторы минуты.
– Приблизительно. Тут же выдают – гостиница "Интурист". Набираю, тот поражен: "Саша, как ты меня нашел?!" – "Есть возможности… Ты зря приехал!" – "Почему?" – "Только подставишь Татаринова. Хочешь, чтоб он стал дезертиром? Тебе, американцу, ничего сделать не смогу, это понятно. Но Мишу никто из страны не выпустит, он офицер!"

– Таких людей можно переубедить?
– Баттон выслушал и спросил: "Что предлагаешь?" – "Татаринов доигрывает сезон в "Динамо". Я его разаттестовываю. Офицером быть перестает, превращается в обычного гражданина. Мы с "Вашингтоном" подписываем контракт. Баттон оживился: "Сколько?" – "Ты же знаешь цену!"

– Сколько стоил молодой Татаринов?
– Мы осенью были на турнире в Берлине, там подошел менеджер западногерманского клуба: "Даю за Татаринова 560 тысяч долларов". По тем временам шикарные цифры. Он и в газетах об этом рассказал, в "Вашингтоне" должны были прочитать. А мне-то какая разница, куда Мишу отдавать? Бизнес есть бизнес!

– "Вашингтон" подписался на те же 560?
– То ли 500 заплатили, то ли 560. На три года. Все вопросы решили!

– Без обмана?
– Да. Я тоже не обманул. Татаринову перезвонил: "Миш, сиди ровно, не дергайся. Скоро все будет".

Наезд

– Страшно благодарен вам Василий Первухин. Отдал свой бейджик участника соревнований какому-то приятелю в Киеве, сам уехал. Тот девчонку обидел, она фамилию запомнила – и накатала заявление в милицию. Вы с Васей ездили на опознание.
– Что-то я не помню… Да я такое количество людей спас, что мог и забыть. А Васька если выпьет, становится неуправляемым. Только жена способна утихомирить.

– Другой случай наверняка отложился в памяти. Андрей Николишин говорил в интервью, как начала трясти ореховская группировка. Вы вмешались и все уладили.
– Думаете, мне хочется об этом рассказывать?

– Скажите главное – действительно, устраивали засаду?
– У Николишина, кажется, автосервис был. Ну и "наехали". Я-то случайно узнал! Дошла новость, насторожился: "Ну-ка, Андрюха, давай во всех подробностях".

– Операция была могучая.
– Пришлось ФСБ подключить. Должны были перекрыть пути отступления, а наша машина в нужный момент не завелась. Человек в толпе постарался затеряться, но все равно взяли. Для Николишина могло плохо закончиться, прямо очень плохо. Мы бы не вмешались – платил бы весь срок, который играл в Америке. Обложили бы!

– Обычная история для тех времен?
– Могу рассказать историю еще интереснее. 1995 год, финал с "Ладой". Отыграли дома, впереди выезд в Тольятти. На московский матч впервые пришел Сергей Степашин, тогда директор ФСБ. Познакомили нас. Оказалось, болельщик футбола, все знает! Стояли на Малой арене, начал: "Вот этот забил внешней стороной стопы "Зениту", такой-то год…" Я ушам не верил. После игры снова увиделись: "Саша, а с командой можно пообщаться?" Ах, е!

– Что плохого?
– Не принято. Все-таки финальная серия, лучше не экспериментировать. Никто из руководства к тому моменту в команду не наведывался. А не откажешь же!

– Это трезво.
– Заходим в раздевалку, говорю: "Ребята, ветераны помнят, молодежи рассказываю – прежде была традиция: после матча заглядывают самые большие руководители. Вот сегодня к нам пришел уважаемый человек, директор ФСБ…" – ну и так далее.

– Степашин толкнул речь?
– Коротенько: "Парни, спасибо! Если выиграете – от меня 20 тысяч долларов на команду". Я чуть за голову не схватился: е! Степашин обещает, а платить-то мне! Где деньги брать? Попал на двадцатку! Затем возвращаемся в ложу, он спрашивает: "Сань, помощь нужна?" – "Помощь… Мне нужна защита!" – "Это какая защита?" – " Боевая. Нас в Тольятти уже ждут".

– Откуда вы знали?
– Долетала информация. У меня и с этими хорошие отношения, и с теми. Позвонили: "Саша, вашим сюрприз готовит местная братва".

– Что Степашин?
– Внимательно-внимательно на меня смотрит. Рядом стоит генерал-полковник, заместитель директора ФСБ. Я продолжаю: "Сергей Вадимович, не шучу! На нас будет накат. Где и как – пока не знаю. Мне необходимы бойцы. Причем в полной амуниции". Степашин этому генералу кивает: "Займись".

– Что же было дальше?
– Поручение дали полковнику Валентину Власову, начальнику департамента борьбы с оргпреступностью Москвы. Полетел с нами, взял еще троих. Я заказал чартер. Во Внуково прошли через VIP, сидим, разговариваем… Вдруг мигалки, какой-то кипеш. А в каждом аэропорту, между прочим, свой отдел ФСБ.

– Это для нас новость.
– Смотрю на начальника: "Что за шухер?" – "Там ваши, с оружием…" – "Какие наши?!" Оказывается, ребята из ФСБ не заявились, а приехали так. Рамки как начали звенеть! У них же автоматы, пистолеты, гранаты.

– Всех пропустили?
– Не ссадят же – ФСБ! Прилетаем в Тольятти, живем в пионерлагере…

– Почему не в городе?
– Я попросил "Ладу", чтоб в городе не селили – отыскали лагерь на берегу Волги. Дело к ночи, паримся в бане. Серега Михалев подъехал, мы всю жизнь дружили. Он тогда Цыгурову помогал в "Ладе". Внезапно один из парней подбегает к Власову, шепчет на ухо. Тот коротко: "По точкам работайте!"

– Ой, здорово.
– Мне с вечера ничего говорить не стал, а наутро подхожу снова: "Что было-то?" Оказывается, бойцы дежурили по периметру. В час ночи подъезжают два "Мерседеса". Двери нараспашку, музыка. К ним подходят: "Ребята, хоккеисты отдыхают. Дуйте отсюда…" – "Нам нужно поговорить с вратарем и капитаном". Начинают мозги компостировать. В этот момент докладывают Власову. А команда "по точкам" означает "рассредоточиться". Угол обстрела должен быть таким, чтоб друг друга не покрошить.

– Что с этими было?
– Повалили на землю, вызвали наряд, сдали. Серию мы выиграли и стали чемпионами. Степашин пригласил к себе, собрал всю коллегию. Я поблагодарил за операцию.

– Обещанные 20 тысяч случились?
– После официального приема ко мне подошел один из замов: "Саш, распишись" – "Что это?" – "Ну как? Директор обещал – 20 тысяч долларов".

– Чудеса.
– Я тоже так подумал. Тогда Голубович тренировал "Динамо". Подзываю Голубка и Якубова, капитана. Улыбаюсь: "Вот двадцатка от Степашина, как и было обещано. Вы уж сами поделите".

– Это история восхитительная, Александр Яковлевич.
– Главное, после не было никаких наездов! А то прежде шалили и Тольятти, и Челябинск, и Уфа. Могли прийти в раздевалку, жути напустить. С того дня, как отрезало, тишина. Я собрал всех президентов: "Братцы, не надо доводить до такого…"

– Если б те, на "Мерседесах", получили вратаря и капитана – стали бы пугать, чтоб сдали матч?
– Разумеется!

– Не подкупать?
– Эти не подкупают, только стращают. Пистолет могут показать. Что им подкупать, если они хозяева жизни? В 90-е в Тольятти такое творилось…

– Не встретились бы в ложе со Степашиным – чемпионства "Динамо" не видать?
– Тогда я бы все организовал по-другому. Взял бы с собой из Москвы авторитетных людей, они сами договаривались бы. Как – это не мой вопрос.

Андропов

– Попалась нам в руки книжка "КГБ играет в шахматы". Читали?
– Впервые слышу.

– Там ваша фамилия упоминается среди завербованных КГБ. Даже оперативный псевдоним – "Москвич". Рядом фамилии Тарпищева, Колоскова, Сысоева…
– Что за бред? Какой "завербованный"? Я был штатным сотрудником КГБ, подполковником. А Сысоев вообще генерал КГБ! Это разве кто-то скрывал?

– С Андроповым близко сталкивались?
– Нет. К нему Юрзинов ездил на встречи. А Владимиру Киселеву, нашему главному тренеру, Андропов дал наказ: "Ты Яшку не трожь, он мне нравится…"

– Какого Яшку?
– Серегу Яшина. В жизни – раздолбай. А на льду – мастерюга. Непредсказуемый, напористый, невероятно самоотверженный. Постоянно лез на пятак, зарабатывал на себе удаления.

– Андропов настолько любил хоккей?
– Болельщик был страшный! В хоккейных дворцах перед матчем с участием "Динамо" офицеры КГБ всегда подключали ОС – оперативную связь. С приемной Андропова. Потом рассказывали – Юрий Владимирович с таким волнением следил за игрой, что после каждого периода рубашки менял.

– Потел?
– Ну да. Тогда он еще в теле был.

– Когда-то тафгай Александр Юдин сообщил нам: мечтал попасть в "Динамо". Вспомнил, как прорвался в Голливуд ван Дамм – влетел в кабинет к продюсеру, сплясал на столе. Так Юдин все повторил, смял вашу охрану…
– В то время у меня не было охраны! Кого он мог "смять"?! А из-за другого Юдина, не тафгая, мы Кубок чемпионов проиграли при Юрзинове. Навалил в защите – нам забили. Парень нормальный, хоть и с заскоками. Игроман! Ехали по Германии, остановились на бензоколонке пописать. Время уезжать – Юдина нет. Кинулись искать – а он немцев от игрового автомата отогнал, сует монету за монетой, забыл обо всем.

– Какие люди через ваше "Динамо" прошли! Карповцев, Жамнов, Назаров.
– Помню, в 1991-м после чемпионства впервые вывезли всю команду на отдых за границу. С женами. Изначально хотели в круиз по Средиземному морю отправиться, да сорвалось. В итоге просто полетели на Мальту. Там супруга Карповцева отличилась. Накупила такое количество вещей, что в аэропорту Санек при всех отчитывал: "Господи, куда тебе столько?! Зачем?!" А Жамнов как раз на Мальте с "Виннипегом" контракт подписал. Незадолго до этого женился, на свадьбе я пообещал, что клуб подарит ему однокомнатную квартиру. До отъезда в НХЛ оформить документы не успели. Но Лешу не кинули. Через год приехал в отпуск, и я вручил ключи от квартиры.

– Женой его стала дочь легендарного Валерия Васильева.
– В Америке расстались.

– Назаров нам в подробностях описывал, как в Штатах на бирже играл. Мы поняли – с мозгами у него порядок, хоть и титановая пластина в голове.
– Андрюха – парень авантюрный. Как и его отец. Тот, прознав, что я в Челябинске, однажды в гости зазвал, долго про свой бизнес втирал. Мутная схема. Вступаешь куда-то, приводишь людей, они делятся на десятников, сотников…

– Финансовая пирамида?
– Вроде того. Не МММ, другая контора. Уверял, что получает прибыль, на эти деньги за границу ездит отдыхать. Но такие проекты накрываются быстро.

– Кто-то нам говорил, как "Динамо" выживало в трудные годы – вице-мэр Шанцев "нагнул" 12 московских банков. На каждом висел "оброк" – месяц перечислять деньги на зарплату игроков.
– Ерунда. Если было – после меня. Мы с Валерием Павлиновичем начинали во времена, когда все разваливалось. Покупали "Москвичи", сами перегоняли с АЗЛК. Потом продавали.

– "Динамо" тех лет переворачивалось в автобусе, падало с самолетом – горел двигатель…
– Нас хоронили несколько раз!

– Домой возвращаетесь – а жена в черном?
– Дверь открываешь, тебе с порога: "А нам сказали, что вы разбились. В новостях передали". Мы ни сном, ни духом.

Допинг

– Вы Голубовича вспоминали. Анатолий Бардин рассказывал нам, как в "Авангарде" с ним намучался. Тот постоянно терял паспорт и ключи: "Я даже распорядился наделать ему полный ящик ключей от служебной квартиры и выдавать, когда в очередной раз посеет. С документами было сложнее…" Вы тоже от Владимира Васильевича натерпелись?
– Голубок – своеобразный. Тренер-то хороший, грамотный, но есть слабость, тянет все время в какие-то омуты. В "Динамо" с Толей Мотовиловым дружил, таким же гулякой.

– Еще история от Бардина. В 2004-м накануне чемпионата мира в крови Сергея Зиновьева нашли следы марихуаны. По словам Бардина, в ту пору генерального менеджера сборной, игрока должны были тихо отцепить под предлогом травмы, но именно вы настояли на огласке.
– Не-не-не, что-то Бардин напутал. С другим хоккеистом "Ак Барса" был неприятный эпизод, фамилию не помню. Мы не взяли парня на чемпионат мира, когда всплыли результаты допинг-контроля. После звонил мне премьер-министр Татарстана: "Произошла ошибка…" То же самое услышал от Моисеева, главного тренера. Доктор еще приезжал, плакался: "Это медсестра во всем виновата, лежало две кучечки". Я вскипел: "Кучечки, мучечки… Что вы мозги пудрите?!" Знаю же, жрали игроки какие-то таблетки для бойцов спецназа. Те закинулись – и три дня идут без сна и отдыха.

– Дэйв Кинг писал в мемуарах, что тренер "Магнитки" по фитнесу Виктор Гудзик кормил команду странными таблетками.   
– И у этих что-то было. Я Величкину говорил: "Гена, у тебя совесть есть? В плей-офф твои, как лоси, носятся. А чемпионат мира начинается – сразу все с травмами полегли. Спина, колено, пах. По большому счету "Магнитка" никогда сборной никого не давала…" Еще с Подомацким из ярославского "Локомотива" был случай.

– Из той же серии?
– На носу чемпионат мира, а у Подомацкого положительная допинг-проба. Яковлев, президент клуба, взмолился: "Саша, прошу, не губи…" – "Ну и оставь его у себя". В заявку сборной включили другого вратаря.

– Тема допинга и сейчас не теряет актуальности в хоккее?
– Мне кажется, на первый план теперь другая проблема вышла – агенты. Они занимаются уже не только переходами хоккеистов, но и манипулируют тренерами, менеджерами. Решают, кого снять, кого назначить. Сегодня мы наблюдаем фактически диктат агентов, которые чувствуют себя совершенно безнаказанно! У некоторых аж 70 процентов игроков в одном клубе, представляете?! При таких рычагах могут сделать с командой все, что захотят. Если и дальше закрывать на это глаза, наш хоккей ждет катастрофа.

– Самый неприятный агент, с которым соприкасались?
– Левин. Непорядочный, беспринципный. В глаза говорил одно, а за спиной – другое.

– Может, зря Левина от расправы спасли?
– Да, пожалуй, надо было обождать…

– Так что это было? Кто ему угрожал?
– Середина 90-х. Мы, президенты клубов, восстали против Володи Петрова, который тогда руководил хоккейной федерацией, и организовали РХЛ. Левин был одним из помощников Петрова. После совещания в спорткомитете вышли с Гелани Товбулатовым на улицу и увидели, что Сержа два парня прессуют. Мы вмешались. Потом я уехал, а Гелани остался с ними, все вопросы погасил.

– Серьезные ребята?
– Да ну, шпана. То ли поколотить Сержа хотели, то ли запугать. Повезло ему, что мы случайно оказались поблизости.

Афера

– Вы с угрозами сталкивались?
– Всякое бывало. После убийства Сыча два года ходил с охраной. Хотя в каких-то ситуациях и она бы не спасла. Просто судьба хранила. Я бы уже давно в гробу лежал, но люди, которые что-то замышляли против меня, вскоре уходили в мир иной.

– Без вашего участия?
– Абсолютно. Их жизнь наказывала. За другие грехи.

– Почему вы от охраны отказались?
– В какой-то момент понял: если захотят устранить – телохранители не помогут. А на психику их присутствие давит сильно. Все время рядом. Куда ты, туда и они. Напрягает.

– Убийство Сыча к хоккею отношения не имеет?
– Ни малейшего. На кону стояли огромные деньги. У ФХР ведь были таможенные льготы, связанные с ввозом алкоголя и сигарет.

– Когда Сыч погиб, "кормушку" прикрыли?
– Тут же. А на федерацию после выемки документов завели уголовное дело. Выяснилось, что торговые операции осуществляли фирмы, которым она по договору передавала права. Одной, другой, третьей… Но никаких отчислений в ФХР не было, налоги никто не платил. В дальнейшем эти фирмы ликвидировали, и все, концов не найти. Задолженность по контрактам составляла полмиллиона долларов. В 1997-м – баснословная сумма. Мы бы никогда не расплатились.

– Долг пытались на вас повесить?
– На ФХР. Но я-то ни при чем, все до меня было. Кончилось тем, что из налоговой полиции прислали бумагу – уголовное дело прекращено за недостаточностью улик.

– Однажды со счета ФХР пытались умыкнуть 12 миллионов рублей. Что за история?
– Декабрь 2005-го. Еду на работу, неожиданно звонит президент банка: "Александр Яковлевич, ты что, все деньги снимаешь?" – "Нет. Ты о чем вообще?!" – "Да вот, принесли письмо…" – "Подожди, ничего не предпринимай. Лечу к тебе". По дороге набираю Сергею Шалимову, финансовому директору ФХР, и Андрею Трояну, исполнительному директору. Оба не в курсе. А в банке показывают бумагу, где стоят их подписи. Но бланк-то старый! Это первая нестыковка.

– Была и вторая?
– Да. Снять деньги хотели через электронную систему безналичных расчетов "Клиент-Банк", на которую тогда мы еще не перешли. Работали по старинке, возили платежки. Стало ясно – афера!

– Что делать?
– Вызвал полковника ФСБ, прикомандированного к федерации, из милиции к нам на помощь прислали оперативника. Совместно с руководителем службы безопасности банка разработали план. Там как все устроено? Приходишь к оператору, тебе протягивают платежное поручение. С ним спускаешься в подвальное помещение, где расположена касса, забираешь деньги. Брать человечка решили в тот момент, когда он распишется и начнет пересчитывать купюры.

– Удалось?
– Да. У парня, которого повязали, оказался поддельный паспорт. На него просто выписали доверенность. Сам с Украины, ничего не знает: "Мне велели взять деньги и принести. Встретиться должны были в метро". С ним сразу рванули на станцию. Но звонка от сообщников так и не дождались.

– Есть версия – почему?
– Они отслеживали по телефону его перемещения в банке. Постоянно перезванивали: "Ты где?" – "Иду к оператору. Теперь в кассу…" А оттуда не вышел, мы же в кабинет отвели. Пока допросили, прошло немало времени. Наверное, ребята догадались, что к делу подключились органы, вот и залегли на дно.

– А парень?
– Посадили. Да толку? Те-то на свободе. Президенту банка сказал: "Были б мои люди замешаны – использовали бы нормальный бланк, а не устаревший. Уверен, работал кто-то из твоих сотрудников. Знающих, что у тебя такая дыра в системе "Клиент-Банк". Если для открытия счета требуется подпись, заверенная нотариусом, то здесь можно обойтись без нее, достаточно письма". На наше счастье фраернулись. Одной-единственной ступеньки им не хватило.

– Какой же?
– Пожадничали, захотели наличными получить. Перевели бы сумму по безналу с моего счета на другой, в любой банк, – и 12 миллионов ушли бы с концами. А меня бы всю жизнь обвиняли, что я эти деньги украл.

Фетисов

– С чего началось ваше противостояние с Фетисовым?
– О, это долгая история. На протяжении многих лет у нас были прекрасные отношения. Он же в ЦСКА дружил с Лешей Касатоновым, а Жанну, его супругу, знаю очень давно. Ее первый муж – мой старый приятель, вместе учились. Когда развелись, Жанна познакомилась с Лешей, мы продолжали общаться. А потом Фетисов с ним рассорился.

– Из-за того, что в конфликте с Тихоновым Касатонов поддержал тренера?
– Не только. Этому предшествовала драка Фетисова в Киеве осенью 1988-го. Славе грозила 206-я статья за то, что поколотил сторожа с автостоянки и майора милиции.

– Тихонов спас?
– Нет, Лобановский. У Фетисова и Касатонова были друзья в киевском "Динамо" – Бессонов, Демьяненко, Баль. Когда ЦСКА прилетел в Киев на матч с "Соколом", они встретились, поддали. Дальше футболисты разъехались по домам, а Слава и Леша вернулись в гостиницу "Москва". Касатонов отправился спать. Фетисов же с кем-то договорился о встрече, вышел на улицу. Рядом автостоянка. Он к сторожу: "Дай позвонить…" – "Не велено". Слово за слово, попер на старика. Тот набрал "02". От двух милиционеров Фетисов отбился. Те подкрепление вызвали, и его скрутили, отвезли в КПЗ.

В Москве Тихонов устроил партсобрание, Фетисова заклеймили позором. Касатонов тоже выступил, рассказал, как дело было. На этой почве и разругались. Самое забавное, что после отъезда Фетисова в "Нью-Джерси" туда же спустя полгода перебрался и Касатонов. Там, играя в паре, даже не здоровались! Помирили их мы с Гелани Товбулатовым.

– Каким образом?
– После драфта заехали в Нью-Йорк. На ужин в русский ресторан "Распутин" Гелани пригласил Славу, а я – Лешу. Посидели, выпили, оба оттаяли. Я еще тост сказал: "За вас, друзья! Вы не представляете, как рад, что снова вижу вас за одним столом!" Но в 1998-м на Олимпиаду в Нагано Фетисова не взяли по моей инициативе.

– Почему?
– Во время поездки с Юрзиновым по Америке, где встречались с нашими энхаэловцами, добрались до Детройта. После матча присели в ресторанчике впятером. Юрзинов больше общался со Славой и его женой, а я – с Ларионовым. Уговаривал сыграть в Нагано. Ларик ни в какую: "Яковлевич, пойми. Я купил землю в Детройте рядом с владельцем клуба, строю дом, планирую здесь остаться. Летом хочу подписать новый контракт. А мне уже 37, физически на пределе. Перерыв в регулярном чемпионате на Олимпиаду – единственная возможность перезарядить батарейки накануне плей-офф".

– Хоть честно.
– Согласен. Когда вернулись в отель, Юрзинов радостно потирал руки: "Слава готов играть в Нагано! Это великолепно!" – "Не горячись, Володь. Завтра обсудим на свежую голову".

– Обсудили?
– Утром спрашивает: "Что ты против Славы имеешь?" – "Володя, давай все взвесим. Кто будет капитаном сборной?" – "Конечно, Фетисов!" – "В первую пару его поставишь?" – "Ты что, обалдел?!" – "А во вторую?" – "Тоже нет!" – "И что получается? У тебя Фетисов, капитан команды, задницу на лавочке протирает?! Он никогда с этим не смирится. Более того, ты потеряешь контакт с Пашей Буре, у которого ради Фетисова придется отобрать капитанскую повязку. Это внесет раскол, ты не сможешь управлять командой. Я же знаю амбиции Славы, рулить он захочет. Да и тебя недолюбливает".

– С чего бы?
– Понятия не имею. Это у Фетисова надо спросить. Володя сник: "Ну и что предлагаешь?" – "Не брать его на Олимпиаду. Да, когда-то Фетисов был классным хоккеистом. Но сейчас ему сорок лет! Он не тянет, объективно". Неслучайно в том сезоне и завершил карьеру.

– Что Юрзинов?
– "Хорошо. Одно условие – ты возьмешь удар на себя, меня в это дело не впутываешь…" – "Договорились. Езжай в свою Финляндию, тренируй и ни о чем не думай".

– С Федоровым в Детройте встречались?
– Нет, он же тогда объявил забастовку. С ним разговаривали раньше, в Москве. Сергей был категоричен: "Без контракта не поеду". Я пытался переубедить: "Это же первая Олимпиада, в которой примут участие игроки НХЛ. Все лучшие хоккеисты планеты будут там. Нельзя упускать такой шанс!" Но он уперся.

– И все-таки до Нагано доехал.
– Чудом. Вносить изменения в олимпийскую заявку позволялось лишь в случае травм. В последний момент сломался Леша Ковалев, и мы позвали Федорова, который только-только подписал с "Детройтом" новый контракт. В Нагано отыграл изумительно, а в финале с чехами Юрзинов его загнал.

– Как?
– В первом периоде играл почти без пауз. Но ведь Сергей не проходил с командой предсезонку, полгода пропустил. Свежести, конечно, не хватило. У чехов, как назло, Гашек поймал кураж, все тащил. Потом бросок защитника Свободы от синей линии – и до свидания.

Прошло полгода. Москва, Кубок "Спартака", небольшой фуршетик. Фетисов спрашивает: "Саш, мне все-таки непонятно – почему я в Нагано не попал?" Мог бы отделаться общими фразами или перевести стрелки на Юрзинова. Вместо этого выложил все, как на духу. Он уточнил: "Кто принимал окончательное решение?" – "Я".

– Реакция Фетисова?
– Отошел. Молча. Вот с того дня я стал его врагом. Хотя года через два предложил ему пост генерального менеджера сборной на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити.

– А он?
– Вяло: "Это что за должность такая?" Начинаю объяснять: "В Нагано генеральным менеджером сборной США был Лу Ламорелло, который для тебя и царь, и Бог, и отец родной…" Лу действительно обожал Славу. Вытащил из Советского Союза в НХЛ, затем позвал в "Нью-Джерси" ассистентом главного тренера, где тот отработал четыре сезона. Но прямо перед Играми в Солт-Лейке уволил.

– Не только его – целый штаб во главе с Ларри Робинсоном.
– Да, всех разогнал к чертовой матери. Из-за Фетисова.

– То есть?
– Ламорелло понял, что работать с ним невыносимо. Фетисов страшно нудный. Я же несколько раз приезжал к нему на тренировки, все это наблюдал. Через четыре года терпение Лу лопнуло. Но из уважения к Славе убрали его максимально корректно. Под предлогом увольнения всей тренерской бригады. А Робинсона вскоре позвали назад.

– Фетисов сразу согласился стать генеральным менеджером сборной?
– Нет, попросил время на размышление. Летом 2001-го я отдыхал в Сочи, в санатории имени Дзержинского. Позвонил Тягачев: "Я в Дагомысе. Надо повидаться". Приехал к нему. Он сообщил, что Путин интересовался положением дел в хоккейной сборной, перспективами на Олимпиаде. Я рассказал о беседе с Фетисовым. В августе Тягачев снова позвонил: "Сегодня иду к президенту. Что про хоккей говорить?"

Позже состоялась еще одна встреча, где обсуждался процесс передачи власти Тягачеву от Виталия Смирнова, бывшего главы ОКР. Путин спросил Тягачева: "Что у нас с хоккеем?" – "Все нормально, готовимся к Олимпиаде. Михайлов – главный тренер, Фетисов – генеральный менеджер". После этой встречи Смирнов и Тягачев объявили мне, что наверху принято решение – теперь за хоккейную сборную целиком отвечает Фетисов.

– Михайлов был в шоке?
– В ярости. "Саша, твою мать! Я так и знал!" – "Борь, ты же понимаешь, в этой ситуации ни на что повлиять не могу…"

Выборы

– С Фетисовым в Солт-Лейк-Сити взяли бронзу.
– Проиграли американцам в полуфинале. Вышли на лед, как мягкие игрушки, два периода провалили. В третьем встрепенулись, заиграли в полную, но времени, чтоб дожать соперника, не хватило. После матча сели со Славой в тренерской, обсудили игру. О судействе он ни словом не обмолвился. Потом я в "Русский дом" поехал. Вдруг звонок. Фетисов: "Саш, а как ты работу арбитра оцениваешь?"

– Вспомнил про отмененный гол Самсонова?
– Не только. Хотя ни одна видеокамера не смогла доказать, что шайба пересекла линию ворот. Целый час Фетисов голосил, что во всем виноваты судьи: "Наших удаляли, американцев – нет. Мы играли по энхаэловским правилам…"

– А вы?
– "Да, Слава, все судьи – из НХЛ, это прописано в регламенте. Ты что, не в курсе? Перед полуфиналом кандидатуру главного арбитра можно было отвести на директорате, но от тебя такой просьбы не поступало. Да и вообще, при чем здесь судейство? Первые два периода американцы были на голову сильнее! Наши либо не настроились, либо ты где-то в подготовке недоработал". Когда же Фетисова назначили руководителем Госкомспорта, началось…

– Что?
– В каждом интервью: "Стеблин 15 лет гробил наш хоккей! Все развалил!" Зато годы спустя, когда уже никакого отношения к ФХР я не имел, обронил: "Все-таки со Стеблиным было лучше". А тогда договорился до того, что я главный враг российского хоккея, чуть ли не судить меня нужно. Критика огульная, никаких фактов.

Примерно за год до отчетно-выборной конференции ФХР я предупредил большого руководителя, что на третий срок не пойду. Он удивился: "Почему?" – "Я устал. Ну сколько можно с Фетисовым бодаться? Льет и льет на меня помои, все верят. Хожу с протянутой рукой, ищу деньги, будто сборная и ФХР – мой личный проект. Зайду куда-то по спонсорским делам, начинаем договариваться, информация уходит, тут же звонят от Фетисова: "Нет, со Стеблиным подписывать не надо".

До конференции оставалось месяца четыре, когда мне назначили встречу с человеком в Кремле. Я предложил, чтоб во главе ФХР оказался государственник, которому помогали бы профессионалы, разбирающиеся в хоккее. В ответ услышал: "Мы придерживаемся иной концепции. Федерацией должен руководить специалист. А государственники пускай возглавляют попечительские советы, наблюдательные…"

Тем временем Фетисов придумал новую тему – провести только отчетную конференцию. Без выборов. Стал наверху продвигать идею. А у меня был корешок на Первом канале, договорились об эфире в утренней программе, которую вела Арина Шарапова. Повод – победа московского "Динамо" в чемпионате. Пришли втроем – Крикунов, главный тренер, Трощинский, капитан, и я. Кубок принесли. Подошла Шарапова: "Александр Яковлевич, что от меня требуется?" – "Сначала их поздравь, скажут что-то. А я от себя кое-что добавлю".

– Что именно?
– Был краток: "Чемпионат страны завершился, но хоккейная жизнь продолжается. Впереди отчетно-выборная конференция ФХР и мировое первенство в Австрии". Не успел от телецентра отъехать – звонок.

– Откуда?
– Из Кремля. "Да-а, Александр Яковлевич, мы вас недооценили. Завтра ждем". А там диалог такой. "Выборы предлагаем не проводить, ограничиться отчетной конференцией" – "Так ведь люди со всей страны в Москву приехали, повестка дня утверждена" – "Ну и что. Человек вы авторитетный. Поговорите с ними, угостите…" – "Да поймите, нельзя обезглавить федерацию накануне чемпионата мира! Автоматического продления полномочий не существует. Значит, сразу после конференции мы становимся нелегитимными. Члены аппарата сохраняют свои должности, но не могут представлять Россию на конгрессах ИИХФ. Это прерогатива руководителя ФХР и вице-президентов".

– Понимание встретили?
– Да. Меня переизбрали. А дальше Олимпиада в Турине. Два бездарных поражения от финнов в полуфинале – 0:4 и от чехов в матче за бронзу – 0:3. Остались без медалей.

– До этого была победа в четвертьфинале над канадцами. Что же потом сломалось?
– Тренеры виноваты. Недоглядели. Крикунову и его помощнику Михайлову сказал: "В доме, где жила команда, выход на улицу один. Надо было сидеть у дверей до часу ночи, и никуда бы хоккеисты не пошли". А они отправились в "Боско" к Мише Куснировичу, жены еще приехали. Мне позвонили на следующий день: "Твои до четырех утра гудели". Плюс Крикунов что-то наговорил Ковалеву, тот обиделся, вспыхнул конфликт. Все, команда развалилась.

– Ковалев был среди тех, кто загулял?
– Не знаю. Леха вообще-то не выпивоха. Там в основном жены поджучивали. Они и зажигали… Я вспоминаю 1984 год, Сараево. За сутки до решающего матча с чехами собираемся на тренировку. Вдруг в автобусе на полпути Тихонов подзывает: "Саш, передай ребятам – занятие отменяется, едем в горы". Получилась чудесная прогулка, развеялись. И грохнули чехов, стали олимпийскими чемпионами. Но!

– Что?
– Такие вещи надо чувствовать. Вот Тихонов увидел, что команда пережата, и чуть-чуть отпустил вожжи. А Крикунову гибкости не хватило… После Олимпиады я объявил, что покидаю ФХР. О своей готовности возглавить федерацию тут же сообщил Павел Крашенинников. Я в интервью прокомментировал: "Каждый человек вправе себя выдвигать. Но здесь на ум приходит фраза: самозванцев нам не надо, командиром буду я". В нынешней ситуации назначать себя командиром довольно легкомысленно".

– Это точно.
– Реальных кандидатов было два – Третьяк и Шанцев. Президент страны пожелал встретиться с каждым. Владик приехал в Кремль, его предупредили, что беседа продлится минут тридцать. В итоге проговорили почти два часа. И решение было принято.

– А Шанцев?
– До встречи с ним не дошло. Путин сразу сделал выбор в пользу Третьяка. Я-то уже года три уговаривал Владика занять пост президента ФХР. Тот упирался. Но Владимиру Владимировичу отказать не мог.

– Ходили слухи, что вашим приемником мог стать Ларионов.
– Нет-нет, его кандидатура не рассматривалась. Вообще никаких разговоров.

– В 2014-м Фетисов проиграл Третьяку на выборах президента ФХР.
– Это было предсказуемо. Ведь Путин по-прежнему поддерживал Третьяка. Я говорил Фетисову: "Слава, куда ты лезешь? Ты же чиновник серьезного уровня, сенатор. Зачем идти на заведомый проигрыш? Удар по имиджу…" Он не верил. А зря. За Третьяка проголосовало 125 человек, за Фетисова – 11.

– Вы и сейчас с ним общаетесь?
– Исключительно по рабочим вопросам.

Скандал

– Правда, что в ФХР вы работали без зарплаты?
– Да. Я же оставался полковником ФСБ. Жалованье платили там. То же самое было в "Динамо". Барановского помните?

– Начальник "большого" ЦСКА.
– Вот-вот. Тогда под именем ЦСКА выступали две команды. Одна из них – Тихонова. Мы договорились с ним о переходе пяти хоккеистов из "Динамо-2" на правах аренды. В отместку Барановский через приятеля, военного прокурора, заслал ко мне проверку. Перевернули всё!

– Что искали?
– Барановский уверял, что игроков я Тихонову продал, да еще, как президент клуба, сижу на зарплате. Проверка показала – я чист. Когда возглавил ФХР, схема сохранилась. Мне так было спокойнее. Изменилось все лишь после Турина.

– В смысле?
– Написал рапорт об увольнении из органов, вышел на пенсию. И уже как вольнонаемному пару месяцев до отчетно-выборной конференции мне в ФХР начисляли зарплату. То ли 80 тысяч рублей, то ли 100. Да я все эти годы даже премий не получал!

– Ни одной?
– Нет! Ни за этапы Евротура, ни за медали на чемпионатах мира.

– Вы и сегодня считаете, что глава ФХР обязан работать бесплатно?
– Ни в коем случае! У него должен быть солидный оклад. Или хотя бы бонус по итогам года.

– Допустим, от вас зависит, сколько платить президенту ФХР. Какую сумму назовете?
– Миллион рублей в месяц. Это минимум. Но тогда финансовые возможности у нас были скромные.

– Люди любят цифры. Огласите!
– В 2005-м во время той самой беседы в Кремле у меня спросили: "Какой бюджет ФХР?" – "14 миллионов рублей. Плюс 49 тысяч долларов – на суточные, по смете, на чемпионаты мира всех возрастов" – "Это же крохи…" Я усмехнулся: "Да не крохи – слезы!" Сейчас-то федерация в шоколаде. Деньги, спонсоры, поддержка от государства – всё на другом уровне.

– Что произошло в 2006-м в Петербурге во время финала Кубка чемпионов?
– Севе Кукушкину в лоб дал.

– Это мы в курсе. За что?
– Меня, президента ФХР, члена совета ИИХФ, не позвали на церемонию награждения! А он как раз был организатором по линии ИИХФ. Я разозлился.

– Следом в ход пошла знаменитая тарелка с апельсинами?
– Да ну… Не хочу вспоминать.

– Объясните, почему вас не пригласили?
– Откуда ж я знаю?

– Кукушкин изложил свою версию в интервью: "Стеблина подпоили. Фундаментально! Один джентльмен из ИИХФ сразу сказал: "Чтоб на льду его не было!" Когда Стеблин обнаружил, что церемония награждения проходит без него, взревел. Мол, как же так, он здесь главный! Кто-то от большого ума ляпнул: "Это Кукушкин тебя не позвал". Человека завели. Никто же не скажет руководителю федерации, что он в невменяемом состоянии. Проще на кого-то спихнуть…"
– Вранье. Во-первых, на протяжении финала меня никто не видел. Сидел в ложе, никуда не выходил. Во-вторых, меня не подпоили, а отравили. Подсыпали или подлили какой-то психотропный препарат. Это уже в Москве врачи выяснили. Я же в тот день толком и не пил.

– Все было подстроено извне?
– Разумеется.

– Кем?
– Тогда началась страшная драка за хоккейную суперлигу. С той стороны на меня и пошло наступление. Лигу в итоге отдал Михаилу Маргелову, члену Совета Федерации, председателю наблюдательного совета ПХЛ. Но он и Крашенинников ее не удержали.

– Скандал вам дорого обошелся.
– Знаете, лишний раз убедился: все, что не делается – к лучшему.

– На что намекаете?
– Эта ужасная история уберегла меня от более серьезных неприятностей. Сто процентов!

– Могло быть, как с Сычом?
– Ну, не настолько. Но что-то еще подстроить могли. Запросто! Разве что перед Кукушкиным до сих пор неудобно. Я его уважаю, никогда бы пальцем не тронул. Потом мы все уладили, я извинился.

– Читали ваши тогдашние интервью – нас покорила подробность: "В смысле алкоголя природой мне отведено очень много. Могу выпить 500-600 граммов виски и оставаться на ногах".
– Да, удар держать умею. Я и сегодня 600 граммов виски или водки спокойно уберу. Под хорошую закуску и душевный разговор. Правда, наутро будет уже тяжеловато. Возраст…

– В мае вы отпраздновали юбилей, 70. Как прошло?
– Я в это время был в Копенгагене на чемпионате мира. Пару дней там отмечали. Когда вернулись в Москву, встал вопрос – устроить что-то пышное, как на 60 лет, или провести скромнее?

– От ваших 60 содрогнулась Москва?
– В "Яре" гуляли, больше 250 человек собралось. Но тогда была другая обстановка. Федерация и лига были ближе. Ко мне на юбилей приезжали президенты клубов, главные тренеры. А сейчас все иначе! Лига сама по себе, федерация сама по себе. Вот и отмечал в узком кругу. Ничего помпезного.

– Вячеслав Колосков получил однажды на юбилей бронзовую корову в 50 килограммов весом. Вас подарками удивляли?
– Мне тоже как-то вручили бронзового коня!

– 50-килограммового?
– Нет, кило на двадцать. А самый неожиданный подарок – от ФХР. Привезли чайный сервиз на хоккейную тематику. Все есть – площадка, майки… Когда-то заказывали на Императорском фарфоровом заводе. Раритет!