Алексей Жаров: Панарин — простой парень, про Овечкина и Малкина промолчу

Бывший массажист московского «Динамо» и сборной России Алексей Жаров рассказал в интервью Sport24, каково работать в хоккее, когда ты — не суперзвезда.

Как попал в хоккей

В профессию пришел из спорта: с ранних лет занимался единоборствами, карате. При поступлении в высшее заведение был выбор: спортивный вуз или медицинский университет. Потянуло в спорт: окончил педагогический университет по специальности «Физическая культура и спорт», начал развиваться в этом направлении. Параллельно выступал за региональную сборную по карате. Потом отслужил в армии, и навыки пригодились в спецназе. Сослуживцы знали — я с высшим физкультурным образованием; задавали вопросы по реабилитации, ЛФК.

После службы вернулся в спорт, нужно было определяться с профессией. Мы часто отдыхали в бане со спортсменами, и они предложили попробовать себя в направлении массажа. Я попробовал, понял: не хватает знаний. Пошел на переподготовку к профессору Анатолию Андреевичу Бирюкову. Потом закончил государственные курсы по специальности массажист. И позвонил Анатолий Андреевич: предложил работать в профессиональном хоккее, я согласился. Моим первым клубом были «Крылья Советов» (Москва). В 2008 году генеральным менеджером был Вячеслав Буцаев.

Работа в клубах и сборной

Это были кризисные годы для страны: денег нет, что пошатнуло спортивные организации, в том числе «Крылья». Через год практики меня хотели видеть в Федерации Хоккея России. Параллельно было предложение от юниорской сборной России — 18 лет, где играли наши звезды: Евгений Кузнецов, Дмитрий Орлов («Вашингтон Кэпиталз»), олимпийский чемпион Никита Гусев, Тарасенко, Василевский (лучший вратарь НХЛ). Поэтому в течение года я параллельно работал с юниорской сборной России.

Я ушел из «Крыльев»: не платили заработанные деньги. Через некоторое время мне позвонили из московского ХК «Динамо» и предложили работать там, с 2010 года я был в составе клуба. 2012-2013 были хорошими для команды: моменты чемпионства, два раза подряд выиграли Кубок Гагарина.

В 2014 году поступило предложение от национальной сборной России. Тогда, на моем первом чемпионате мира, мы выиграли золото, которого нет до сих пор — уже шесть лет. В 2015 году, на моем втором чемпионате мира, взяли серебро, это было в Чехии. После этого ЧМ я покинул медицинский штаб сборной. Это мое личное решение, которое снова связано с финансовым вопросом. То же самое с «Динамо»: каждый год менялись руководители, в клубе не платили заслуженные премиальные, до сих пор висит долг по зарплате. Я так работать не готов, потому что ценю свой труд, развиваюсь, учусь у международных преподавателей. Теперь развиваю свой образовательный проект «Dr.Zharov (Manual & Taping Concept)».

Многие хоккейные клубы приглашают меня на работу: были предложения от «Авангарда», «Торпедо». Еще поступало предложение от футбольного клуба ЦСКА, но без конкретики. В 2019-м я был консультантом по реабилитации «Металлурга» (Магнитогорск). Работаю как внештатный сотрудник, по договору оказания услуг. Недавно Мозякин приезжал, уже второй раз в этом сезоне.

По штатной работе реабилитолога не скучаю: это выматывает. Десять календарных месяцев работаешь с хоккейным клубом, потом — чемпионат мира, и еще месяц. 11 месяцев в году не видишь семью, не планируешь личную жизнь. С командной проводишь 24 часа в сутки: это психологически тяжело. Кроме усталости копятся неприятные моменты, когда твой труд недобросовестно оценивают в финансовом плане.

Из положительного: хоккей научил моментально принимать решения. Когда работаешь на Чемпионате мира, у тебя нет в запасе месяца или недель, иногда нет даже лишних дней. Только часы, минуты, секунды, и твоя ответственность, чтобы тот же Александр Овечкин прямо сейчас вышел на лед. Я часто испытывал стресс: переживаешь и вкладываешь душу в каждого игрока. Это крайне ответственно, потому что перед тобой известные люди, миллионеры. Ты работаешь с игроками, которые номер один в мире, а не только в России.

Про игроков

Статус игроков часто отражается на поведении, многие индивиды ведут себя надменно. При этом есть простые ребята, которые ценят специалистов и всегда благодарны. Например, Илья Ковальчук. На чемпионате мира в 2015-м у него были проблемы с давлением и шейным отделом — мы поработали, и он в шоке говорит: «Вообще ничего не болит». Мы тогда в полуфинале разгромили сборную США. После игры зашел, поблагодарил. Еще отмечу Артемия Панарина, он вообще парень простой. Человечность и простота — это про него. Про звезд Малкина и Овечкина промолчу. Тут, скорее, обратная сторона.

В декабре 2020 я смотрел игру Россия — США, с наслаждением наблюдал, как Ларионов формирует сборную. Мне нравится его подход и выдержанный стиль. Молодежная сборная всегда отличалась эмоциями, с которыми не всегда справлялась. За Ларионовым — большое будущее, у него североамериканское видение игры: он там много играл.

Иногда ностальгирую по временам работы в сборной, особенно когда смотришь матч и что-то вспоминаешь. Но для меня хоккей — открытая книга, хочется работать с другими видами спорта: художественной гимнастикой, футболом.

Из хоккеистов поддерживаю связь с некоторыми игроками. Приятно общаться с теми, кто всегда доверял моей работе, а не забегал в кабинет, как в последний вагон. Такой подход раздражает: спортсмены в России привыкли к пассивному лечению, и это большая беда. Все надеются на «волшебные» руки, но нужно постоянно прислушиваться к специалистам, наблюдаться и следовать рекомендациям.

Почему в стране нет медалей c 2014-го

Главная проблема нашей спортивной медицины — недооценка качественных экспертов. Руководители следят за деятельностью тренерского штаба, а на медицинских специалистов не обращают внимания. Хотя специалисты выполняют большой объем работы и играют не последнюю роль в успехе команды. Они следят за здоровьем каждого спортсмена, минимум 25 человек.

У некоторых медиков нет желания совершенствоваться, все хотят легких денег. В министерствах здравоохранения и спорта не заинтересованы, чтобы работали качественные специалисты, хотят только славы.

Буре и неправильная реабилитация

Многое зависит от физиологии человека, природных данных спортсмена. Большой спорт — сплошной стресс для организма: нужна и важна оценка специалиста со стороны. Я работаю с Пашей Буре и понимаю его решение закончить в 32 года, после пяти операций на колене. Если бы я работал в его игровые годы, помог бы избежать этих операций. Это результат неправильной реабилитации: специалисты смотрели на повреждение тканей и лечили следствие, а не причину. И так со многими спортсменами, кто завершил карьеру на пике. Понимание, что они могли играть, но закончили карьеру из-за неправильного подхода реабилитологов, оказывается большим психологическим ударом.

Плюс реабилитолог часто слышит, что конкретного игрока нужно вывести на лед любыми способами: инъекциями, фармакологией. Людям неважно, что будет с игроком потом.

Я всегда был против такого подхода, но это никого не волновало. Если говорить о часто встречаемых травмах среди хоккеистов, бывает все: от ушибов до сотрясения мозга. Я работал практически со всей травматологией, которая есть в хоккее: стопы, колени, тазобедренные конечности, локти, кисти, плечи, сотрясения.

Стереотипы про западных специалистов

Иностранные фамилии экспертов вызывают больше доверия. Сравните стоимость услуг аргентинского или испанского физиотерапевта и нашего: небо и земля. Была бы у меня фамилия Ромарио, и цена была бы другая. Даже наши спортсмены смотрят на фамилию и говорят: о, иностранец, наверное, классно работает. А по факту, когда приезжают топ-специалисты из Германии и Италии и презентуют свои программы, я не вижу ничего топового.

Планы на будущее

Я всегда развиваюсь: получаю третью специальность — физического терапевта. Буду одним из первых в стране. У меня есть регалии международного терапевта, международного инструктора по тейпированию. Но это я, а люди не хотят вкладываться в себя, специалистов.

Звоню в КХЛ, говорю: приезжайте и учитесь. Отвечают: да мы все знаем. В итоге с их «знаниями» ко мне на осмотр приезжают игроки разных клубов. Поэтому я даже не спрашиваю про зарплату, когда предлагают работу в клубе КХЛ: все равно они не заплатят столько, сколько я стою.