Анна Миронова: Юра не испугался, и я благодарна ему за это

Практически на каждом матче на трибунах МСА «Лужники» можно встретить очаровательную светловолосую девушку. Она собирает восторженные взгляды всех присутствующих но сердце ее отдано одному – хоккеисту Юрию Бабенко.

– Патрик Элиаш впервые увидел свою будущую жену по телевизору. А Юрий Бабенко вас – где?
– В ресторане. Юра подошел ко мне и пригласил на танец. Я, наверное, только раза с четвертого согласилась. И то сделала это просто для того, чтобы он перестал проявлять свою настойчивость. Но при первом танце он мне сразу сказал, что я буду его женой. Я подумала, что этот мужчина вообще сумасшедший. А потом мы действительно поженились.
– Юра познакомился с вами уже по приезде из Америки?
– Да. В Москве.
– Почему же вы не соглашались с ним общаться? Он поначалу не впечатлил или у вас просто такой принцип?
– Я просто даже глаза на Юру не поднимала. Не восприняла его всерьез. Когда танцевала, естественно, уже посмотрела. Но думала о чем-то своем. У меня есть знакомые хоккеисты, и когда позже выяснилось, что Юра играет в хоккей, я решила, что это просто его увлечение. Что он любитель.
– Правда, что вы племянница хоккеиста Алексея Касатонова?
– Да. Я ходила на хоккей, еще когда была маленькой. Болела за дядю.
– То есть слова «проброс» и «офсайд» уже с детства слышали?
– Да, но тогда они для меня ничего не значили. И сейчас я все еще далека от этого, но уже чуть-чуть разбираюсь. Стараюсь приходить на каждый матч, если какие-то игры пропускаю, то Юра немного обижается. Ведь жены, они, наверное, основные критики своих мужей. И если игра удачная, ты говоришь, в чем он был хорош, в чем – не очень. А если неудачная, то, конечно же, лучше молчать, потому что он и так злой.
– Вернемся к знакомству. Номер телефона Юре сразу удалось получить или пришлось поискать?
– Номер я ему не дала. Поэтому он оставил мне свой. На следующий день с утра, когда я проснулась, спросила подругу: «Ты не помнишь, как его звали?» Она ответила: «Нет». Я же помнила только то, что он был с братом и того звали Юра. Развернула бумажку с номером, смотрю: тоже написано «Юра». Говорю подруге: «Очень странно, два брата – и оба Юры. У родителей, видать, вообще фантазия отсутствовала». Это потом уже выяснилось, что брат двоюродный.
– Так кто первым набрал номер?
– Не помню, я позвонила или он где-то нашел телефон, но потом все звонки были от Юры. Он настойчиво набирал мой номер, назначал свидания. Я помню, в первый раз приехала с подругой. За столом сидели Юра, Андрей Марков и еще какой-то хоккеист. Юра очень долго пытался со мной встретиться. Я пообещала. Но, к сожалению, приехала только на пять минут. Мы зашли и сказали, что очень спешим. Его подобное, наверное, задевало. Он пытался добиться какой-то нормальной встречи. Я уже уехала на отдых, а он продолжал звонить, писать. Где-то после месяца звонков я стала воспринимать Юру всерьез.
– А ухаживал-то он красиво?
– Да. Удивлял постоянно. Он был романтиком. Практически каждый выходной Юра не просто как-то проводил, а заранее все планировал. Видимо, ночами думал, в свободное от хоккея время. А первым его подарком мне была маленькая подвесочка. Я ее, правда, не ношу, но никуда и не отдаю. Сохранила для своих дочек.
– Сколько вы встречались до свадьбы?
– Полтора года. Мы познакомились в августе, а в январе у меня умер папа. Через несколько месяцев, когда я пришла в себя, уже осознала, что этот человек был постоянно рядом со мной. Я стала воспринимать его как мужчину. Не просто как очередного ухажера, который мне симпатичен, а как достойного человека. Почувствовала к нему уважение. Ведь когда происходят в чьей-то жизни страшные моменты, то не хочется это пускать – в свою. Но Юра не испугался, и я благодарна ему за это.
– Вы с отцом особенно близко общались? Большая потеря…
– Да, я единственный ребенок в семье. Папа у нас был авторитетом. Его слово, мнение никогда не обсуждались. Не хочу обидеть маму, но говорят, что девочки больше любят отцов. Даже не больше, а, пожалуй, сильнее. Мы тянемся к лидерам. Когда папы не стало, у меня та часть жизни закончилась…
– Что в памяти из того времени осталось на всю жизнь?
– Знаете, у меня папа был против всех мужчин, против всех моих мальчиков. Он очень злился, говорил, что мне нужно учиться, оканчивать институт, аспирантуру, а потом уже «…я никому не буду нужна», – добавляла я. Мы смеялись. И по поводу Юры он тоже был очень недоволен.
– Они пересекались?
– Папа видел его один раз. Юра приехал меня забирать, а отец только вернулся с работы. Была какая-то такая сухая встреча, мужское рукопожатие. И мы уехали. Папа очень переживал. Но когда я ему сказала, что не воспринимаю Юру настолько всерьез, чтобы выйти за него замуж, отец подуспокоился. А за два дня до смерти почему-то сказал маме: «Ты перестань противиться их отношениям. Он хороший парень». От папы редко можно было услышать такие слова. Наверное, тогда я поняла, что с ним что-то может произойти. Было легкое предчувствие...
– Те слова папы повлияли на ваше отношение к Юре?
– Нет. Как раз мой дядя Алексей Касатонов мне тогда сказал: «Ты осталась не одна, рядом с тобой находится мужчина, который готов тебя поддержать, это очень хорошо». А я даже злилась на эти слова. Потому что думала, что он хочет сказать, что кто-то мне может заменить моего папу. На тот момент это было нереально, невозможно, да и сейчас это не так. Но потом, когда прошло время, я действительно просто увидела, что Юра сделал. Мы с ним познакомились, когда он тоже был в «Динамо». И он отпросился с игры на похороны к моему папе. Тренер очень категорично к этому отнесся. Я узнала через полгода. А Юрин сезон на этом и закончился. Его больше не ставили в состав. И скорее всего, это было из-за того, что он пропустил тот матч.
– Жесткая дисциплина…
– Да. Идти на похороны отца очередной девушки – не слишком правильно. Видимо, Юра рассматривал меня как-то иначе. Возможно, если бы он там не присутствовал, я бы и не взглянула на него потом. Хотя я и не требовала, чтобы Юра пришел. Но та поддержка была очень важна для меня.
– Как вы решили узаконить отношения?
– Юра – романтик. Он после всех событий выдержал год. Понял, что нужно повременить. А потом устроил свидание. Мы поехали в гостиницу «Балчуг». Помимо цветов и лепестков, которыми был украшен номер, там везде лежали какие-то записочки: сделай это, сделай то. И последняя была: «Поцелуй меня». А перед этим Юра в костюме вышел ко мне. Я поцеловала его и почувствовала губами кольцо. Я очень испугалась, попыталась Юре вернуть его. Потом достала и подумала: «Вдруг кольцо все-таки не на этот палец?» Надежда была. Но оказалось – на этот. Я сказала, что не готова ничего ответить, мне надо несколько дней подумать. Пожалуй, самым тяжелым для меня, когда я согласилась, было сообщить обо всем маме.
– Как она отреагировала?
– Сначала спокойно, потом расплакалась. Как все мамы, она сентиментальна. Ей просто тяжело было слышать это, ведь она осталась одна. Если бы был папа, она бы проще отреагировала. А так эти переживания, по сути, полностью легли на ее плечи. Но мама была не против. За тот период времени она уже узнала моего жениха. Думаю, Юра ей доказал, какой он человек.
– Свадьба прошла пышно?
– Да, с размахом. Народу было очень много. Практически вся команда «Динамо», тот состав, родственники, друзья. Всего около ста пятидесяти человек. Это было семь лет назад, 11 июня 2004 года.
– Тщательно все подбирали?
– Да, за несколько месяцев. Платье покупалось вообще в Эмиратах.
– Запомнился какой-то свадебный подарок?
– Как раз от Юры. Он сочинил песню для меня и сам спел ее на нашей свадьбе. Это был большой сюрприз, самый ценный подарок. Но, к сожалению, с того дня он ее ни разу больше не пел и ничего не сочинял. Это был тот, «цветочно-конфетный» период. Когда они все раскрываются, такие многогранные…
– А потом?..
– В совместной жизни все гораздо проще. Но Юра продолжает радовать цветами, внимательным отношением, словами. Вот только песен, стихов и каких-то незабываемых ситуаций все меньше и меньше.
– Для многих быт вообще становится проблемой в отношениях.
– Для нас – нет. Просто ты уже посвящаешь больше времени детям, и на себя его остается все меньше. У нас уже через год после свадьбы появился первый ребенок. 18 сентября старшей дочери исполнилось шесть лет. Мы полностью отдаем себя девочкам.
– Кто выбирал имя Даниэла?
– Вместе. Мы не хотели никаких ассоциаций, искали какое-то отвлеченное имя. То, что нравилось мне, не нравилось Юре – и наоборот. В итоге назвали вообще необычно и совсем об этом не жалеем. Оказалось, что имя Даниэла – древнерусское. Нам в церкви сказали.
– На кого больше похожи ваши девочки?
– Говорят, что Даниэла – на меня. А Кристина – не знаю.
– Мальчик в планах?
– Папе очень хочется. Он думал, что и первый ребенок будет мальчиком, и второй. Даже спорил с докторами на УЗИ. Ему говорили, что девочка, а он им доказывал: «Я вижу, что это мальчик».
– Слышала, что крестный у вашей дочери – Владислав Бульин...
– Да. У старшей. Изначально крестным должен был стать Юрин очень близкий друг, с которым он вырос. А так как родилась девочка, Юра попросил крестным стать Влада. А Алексея уговорил дождаться, когда будет мальчик. Так что он не теряет надежды.
– Говорят, что отцы созревают ко второму ребенку. Согласны?
– Да, возможно. Когда родилась Кристина, я могла отдать грудного ребенка Юре. И он без проблем мог его искупать, обработать все складочки. Супруг делал это настолько аккуратно, что я, оставляя ребенка с няней, переживала больше, чем когда дочь была с Юрой. Я ему доверяла как себе.
– Только вот дети папу вообще не так-то часто видят…
– Все выходные мы стараемся проводить с девочками. Даже если игры пораньше, стараемся брать на них детей. Они почему-то очень любят ходить на хоккей. Хотя маленькая пришла недавно и уснула. Перед этим Кристина месяц ходила и говорила: «Я хочу на хоккей, хочу на хоккей». Юра не играл, он взял ее с собой в «Мегаспорт». Я приехала попозже со старшей дочкой, забирала ее с тренировки по гимнастике. Смотрю, Кристина на трибуне на руках у Юры спит. Муж говорит: «Буквально пять минут назад уснула». И всю игру проспала. В конце матча спрашиваем: «Тебе понравилось?» – «Очень! Я еще сюда приду».
– Юра вам что-нибудь привозит из поездок?
– Да. Мед башкирский и детям какие-то поделки, магнитики. Мы говорим ему спасибо, но пять минут – и эти подарки забываются. Хотя когда девочки были маленькими, я помню, ребята поехали куда-то на сборы. Юра нашел время между тренировками, пошел и купил ползунки. Такие страшненькие, правда... Но привез их.
– Кто решил отдать девочек в фигурное катание и в гимнастику?
– Я. Папа – против. Он говорит, что нельзя так с детьми поступать. Но я подумала: «Что они будут сидеть дома?» и решила отдать их в спорт. Сейчас нагрузок много. И я сама от этого страдаю, очень хочу, чтобы девочки выбрали какой-нибудь один вид. Надеюсь, перед школой они определятся
– Сколько младшей сейчас?
– Три с половиной. Но она уже катается. С тренером, индивидуально. У нас, кстати, очень жесткий тренер. Даниэла выходит после занятий вся испуганная. А вот про Кристину тренер говорит: «Я не понимаю, кто здесь тренер». Эта девочка строит всех. А старшая все плачет от растяжек. Этот страх пока мы не можем перебороть. Открываем глаза и сразу плачем, потому что вечером идем на гимнастику. И засыпаем так же. Я говорю: «Подожди год, если будет по-прежнему, то мы это бросим». Она услышала однажды слово «бросим», теперь ходит и повторяет: «Я обязательно брошу, брошу».
– Ее кататься на коньках папа учил?
– Он попытался пару раз. Очень долго переучивали потом. Все-таки стиль катания хоккеистов очень отличается от стиля фигуристов.
– В чем вы с Юрой похожи, а в чем разные?
– Разные практически во всем. Поэтому нам и интересно друг с другом.
– Муж ревнивый?
– Когда познакомились, не был. А сейчас – очень. Даже чересчур.
– А какие качества занесете Юре в плюс?
– Наверное, это первый человек, который научил меня уважению и к которому я это чувство испытываю. У нас всегда с ним оно присутствует. То есть мы не можем поговорить грубо, сказать друг другу плохие слова. Мы изначально решили, что подобного не будет, и придерживаемся этого правила.
– Как у Юры с бытовыми делами? Может что-то зашить, приготовить?
– Когда встречались, все мог: убирался, пылесосил. Сейчас – ничего.
– Самое обидное поражение за всю Юрину карьеру?
– Наверное, когда мы не взяли золото, играя с Казанью.
– Что Юре говорили тогда?
– Вообще ничего. Он даже сам говорить не мог. Переживал.
– Некоторые игроки рассказывают, что после проигрышей их семье лучше близко не подходить к ним какое-то время. Могут сорваться. Юра спокойнее?
– Сорваться не может, но и я не пытаюсь в этот момент задавать ему какие-то нелепые вопросы. Оставляю человека в покое до того момента, пока он не отойдет. Или разговариваем с ним на те темы, которые отвлекают его. Я всегда поддерживаю мужа.
– В сезоне-2004/05 Юра медаль за чемпионство не получил, так?
– Если честно, не помню, получил он награду или нет. Но Юра сам не хотел ее брать, потому что не играл в плей-офф. Нас поменяли как раз в это время. Но мы не расстроились. У нас в той команде было очень много друзей. Так что мы нашли, по какой причине и за кого радоваться.
– То есть нормально пережили это?
– Ну, конечно, если сказать, что это на сто процентов так, то это будет неправдой. Юра переживал очень сильно. Но искренне радовался за тех ребят, у которых все получилось.
– У вас дома часто можно услышать слово «хоккей»?
– Да, Юра смотрит все хоккейные матчи. Еще футбол, биатлон... А девочки так просто фанатеют от хоккея.
– А еще как-то можно определить, что в этом доме живет хоккеист? У вас есть какие-нибудь коллекции?
– Нет. Мы недавно переехали в собственную квартиру. И нам с двумя детьми чуть-чуть тесновато. Мне жалко мой подобранный с душой интерьер менять на майки и медали. Когда будет свой дом, наверное, я найду какую-нибудь комнату для этого.
– Какой переезд для вас был самым сложным?
– Из Магнитогорска в Питер, потому что все было внезапно. Юра уехал, а я узнала о том, что нас поменяли, случайно – от Саши Варламовой. Мы в одной команде играли. На тот период младшей у меня было пять месяцев, старшей – два года. Я была одна, отпустила няню. Без Юры. Он мне сказал собираться и переезжать. Очень тяжело было.
– Как вам магнитогорский воздух?
– Нормально. Я всю беременность там отходила, на осмотр летала в Москву. Могу сказать, что у ребенка, тьфу-тьфу-тьфу, никаких минусов. Даже здоровье второй дочери немножко лучше стало. У нее гемоглобин очень хороший. А старшую я вынашивала в Москве, у Даниэлы с этим проблемы. Думаю, что воздух сейчас настолько испорчен, что он везде одинаковый.
– А об Америке вам Юра что-то рассказывал?
– Да. Запомнилось, что он играл в Херши и там иногда пахло шоколадом. Это то, что мне приятно слушать. Там производят этот шоколад. И если ветер с одной стороны, то плохой запах, а если со стороны фабрики, то целый день пахнет шоколадом.
– Вы летаете на матчи плей-офф?
– Нет. Один раз отправились в Казань. Наши проиграли там со счетом 1:7. После этого мы не ездим.
– А как Юра вообще относится к полетам?
– Раньше относился спокойно. А сейчас – не знаю. Я ночью никогда не засыпаю, пока Юра не отзвонится и не скажет, что долетел. Он всегда говорит: «Ладно, ты уже спи, я не буду звонить». Я говорю: «Нет, я не смогу спать, пока не услышу, что ты приземлился». Когда они летят куда-то и подолгу не отвечает телефон, я реально начинаю переживать. Думаю, это у всех.
– В связи с последними событиями, наверное, совсем тяжело…
– Это страшно. Горе. Ужасная трагедия. Единственное, что можно сказать: тем женам и матерям – сил и терпения...
– Вы сразу прочувствовали, что такое жить с игроком?
– Да, конечно. Но я понимаю, почему я с ним, и готова ко всему. Хотела выйти на работу, но по этой же причине не выхожу. Знаю, что в любой день может все измениться. Надо будет куда-то ехать.
– А работали кем-то?
– Нет. Изначально Юра не захотел, чтобы я работала, а сейчас у меня просто возможности нет. Хотя предложения были. У меня неплохая профессия. Я окончила МГОУ, факультет прикладной математики. С красным дипломом. Не знаю, как у меня это получилось. У меня двойная специальность: математик-экономист. Юра, кстати, в математике на равных со мной. Я удивлена была. Он может считать и разгадывать все математические ребусы очень быстро. Странно. Откуда у него это?
– У вас есть какие-то хобби?
– В последнее время Юра обещает свозить меня пострелять. Я случайно открыла в себе талант. Стреляла – и из десяти раз иногда девять, иногда десять попаданий было. Притом, что у меня очень плохое зрение. Попросила Юру пострелять, он после этого уже отказывался.
– Из какого оружия целились?
– Я не разбираюсь. Из всех пистолетов стреляла.
– Уже думали, чем будете заниматься по окончании Юриной карьеры?
– Нет. Какой смысл об этом думать, когда нужно заниматься тем, что получается в данный момент?
– Но если прикинуть – Юра может стать тренером?
– Даже не знаю. Раньше он говорил, что никогда. А сейчас... Вполне возможно. С возрастом он становится теоретиком. Пересматривает все матчи. Думает над чем-то, анализирует, что было не так.
– Что испытываете, когда Юра выходит на лед против ребят из «Витязя»?
– Не могу сказать, что я особо переживаю. Юра из тех игроков, кто может за себя постоять. Единственное – я часто прошу его, чтобы было поменьше стычек. Потому что если это происходит и дети сидят на трибуне, то они переживают. Вернее, старшая беспокоится. А младшей драки нравятся.
– Самая тяжелая Юрина травма, которую пережили?
– Была одна очень страшная, когда ему шайба попала в голову. Если я не ошибаюсь, это было в Казани. Он упал, при столкновении у него слетел шлем, и игрок своей же команды бросил шайбу в этот момент. Попал Юре в голову. У него были многочисленные раздробления лобных пазух. Когда я его увидела (его привез наш агент), страшно было очень. Юру положили в больницу – и даже диагноз никто не мог поставить. У нас ведь есть хорошие журналисты, а есть и плохие. Это не секрет. И написали в пензенской газете (муж ведь оттуда), что Юрий Бабенко закончил с хоккеем и теперь будет инвалидом.
– Ничего себе.
– Да. Якобы теперь он не будет играть, сможет только понемногу готовить себе что-то на кухне. Естественно, это такой злой сарказм был. Прочитала его мама, которая тоже очень переживала. Мы в тот период не были мужем и женой, но встречались. Я ездила к нему ежедневно. Слава богу, что со здоровьем у него все обошлось.
– И он прекрасный отец, а вовсе не человек с ограниченными возможностями.
– Да. Спасибо ему за двух маленьких принцесс: для меня это большое счастье.