«Золотой состав»: Игорь Дорофеев

Будучи истинным динамовцем он прошел всю вертикаль нашего клуба, начиная от СДЮШОР им. А. И. Чернышева, заканчивая командой мастеров. И сегодня Игоря Витальевича можно нередко увидеть на трибунах на матчах родного клуба. О своем интересном, а порой нелегком хоккейном пути он с радостью и весьма подробно с нами поделился.

— Родом вы из Дмитрова. Расскажите, как пришли в хоккей?
— Началось, как у всех в те времена, с дворового хоккея. Мама с отцом поставили на коньки, когда мне было всего 2,5 года. Два лезвия к ботиночкам привязали и вперед! А через год мне достались по наследству, так сказать, фигурные коньки старшей сестры. К пяти годам я повзрослел и заявил родителям, что на фигурных катаются только девочки, а я мальчик. И мне купили коньки «гаги», они представляли собой просто мужской ботинок с лезвием, высокого задника или «пяточки» у них не было. Многие в 70-х годах катались на таких.

— Удобно было?
— Одно очевидное преимущество перед современными у них есть. Из-за отсутствия задников голеностоп очень подвижный получается, ничем не закреплен, волей-неволей закачивается и становится крепким. Сейчас у малышей коньки сидят плотно, голеностоп зафиксирован и соответственно такой нагрузки он не получает.

— И когда ваше катание перешло на стадию серьезного увлечения хоккеем?
— Дмитров же по районам разделен, и раньше в каждом из них были секции футбола и хоккея. В моем районе была школа под названием «Торпедо», куда лет в 6 меня и отдали. Летом мы гоняли мяч, а зимой шайбу. И конечно участвовали нашей дворовой командой в турнирах и соревнованиях, как городских, так и областных. Даже на финал «Золотой шайбы» в Воскресенск ездили, но проиграли, второе место заняли. После чего ко мне подошел мой тренер, и сказал, что его коллеги рекомендовали отдать меня в хоккейную секцию.

— Насколько доступно было заниматься хоккеем в те времена?
— В Дмитрове работал завод фрезерных станков, который как раз финансировал заливку катков и детский спорт в целом: была форма как футбольная, так и хоккейная, вплоть до коньков. То есть любой ребенок, желающий заниматься, такую возможность получал бесплатно. Что, кстати говоря, является одним из минусов нашего времени — во многих школах экипировать мальчишек не могут, а для родителей это удовольствие далеко не из дешевых, и не все, к сожалению, могут себе позволить такие затраты. В итоге мы теряем значительный пласт талантливых ребят, из которых могли бы получиться достойные спортсмены.

— Но вы ведь тогда занимались не только хоккеем?
— На протяжении двух с половиной лет я параллельно занимался самбо, что в хоккейной карьере очень мне помогло. Но в один прекрасный день соревнования совпали и, повесив кимоно в шкаф, я предпочел хоккейный баул. Тем не менее, я и сейчас своим подопечным рекомендую отдавать детей заниматься дополнительно единоборствами, чтобы и в силовой борьбе иметь преимущество, и правильно упасть могли, не получив при этом травму. В наше время в принципе физической нагрузки детям всех возрастов не хватает, но это понятно, учитывая какие сейчас требования в школах. Я в первом классе только буквы учился писать — палочки, да перекладины, а сейчас дети должны уже все уметь и чуть ли не стихи сочинять. Нас же воспитывала улица, играли во все что только можно, потому и выросли крепкими.

— Так и что же было после того, как вы поговорили со своим тренером?
— В разговоре с родителями я случайным образом упомянул об этом обстоятельстве. Родные приняли к сведению. Мне тогда было лет 11-12. И вот как-то одним февральским днем родители ездили по делам в Москву, и по пути на Савеловский вокзал, откуда отходила электричка на Дмитров, зашли на «Динамо». Мама подошла к тренеру и спросила, можно ли на просмотр привести мальчика. Тот ответил, что просмотр осуществляется весной и осенью, но поинтересовался откуда я, и узнав, что из Дмитрова, сказал: «Ну привозите». Обозначил время тренировки.

— И как вы отреагировали на это?
— Мама рассказала о своем визите в спортшколу и спросила поеду ли я. На что я ответил безусловным «Конечно!», там ведь искусственный лед, который в те времена для нас был за счастье. Мы как правило катались на замерзших речках, футбольное поле заливали, которое по выходным кишело народом от мала до велика.

— В итоге вас повезли в Москву?
— Нет, я поехал сам, с рюкзаком, шлемом, коньками, клюшкой — все как надо. Мне было почти 12 лет.

— Сейчас трудно вообразить, чтобы ребенок сам на электричке в таком возрасте поехал в Москву.
— В те времена не страшно было, да и сестра, которая на тот момент уже училась в Москве, подробно объяснила мне как добраться до стадиона, на какой трамвай сесть, так что особого труда для меня это не составило. Как сейчас помню старый дворец «Динамо», где внизу, в подвальном помещении были раздевалки. И вот я спускаюсь, говорю какого тренера ищу, он вышел ко мне, посмотрел так… Представлю свой вид в тот момент: ребенок с рюкзачком, шлем болтается. В общем, он сказал мне переодеваться.

— А во время тренировки не было стеснения или страха, все-таки незнакомые ребята, обстановка, тренер?
— Да меня в тот момент вообще ничего не волновало, кроме того факта, что я вышел на искусственный лед! Ровный, гладкий, без бугров — красота. Пригласили на тренировку и на следующий день. Просматривал меня Станислав Афанасьевич Петухов. Он вел тогда 67 год. После тренировки он спросил: «Ты какого возраста вообще?», — я ответил, что 68 года рождения и подумал, что искусственный лед для меня закончился, но Станислав Афанасьевич ответил: «нет, ты не понял, мы тебя возьмем с удовольствием, тем более что ты на год младше, только приходи на тренировку к своему году, я тренеру скажу». Так я и попал в «Динамо».

— А как тренировки проходили?
— Наш год тогда был не игровой еще, два молодых тренера нам просто ставили катание, давали всю необходимую базу. Даже в школу официально не зачисляли. Так что до лета мы тренировались каждый день, а потом до сентября разъехались на каникулы. А уже осенью из команды мастеров нас пришел тренировать Владимир Андреевич Полупанов.

— Новый сезон уже играли в зачет СДЮШОР?
— Да мы заявились, отыграли чемпионат и поехали на сборы. Это был 80-й год, когда как раз Олимпиада в Москве проходила. 68, 67 и 66 года рождения вывезли в пионерский лагерь, в Дзержинск что ли, не помню точно. Наш год был самый мелкий. Под руководством Полупанова я всю спортшколу и прошел. Он меня и рекомендовал в команду мастеров, когда мне было 17 лет.

— Годы в спортшколе — достаточно долгий период, поделитесь с нами своими воспоминаниями.
— Два года — 5 и 6 классы — я ездил каждый день на электричке Дмитров-Москва, успевал в день посетить 2-3 урока. Естественно, предварительно был разговор с директором и классным руководителем, они мне сказали, что именно меня они готовы отпускать с уроков, но условием была моя хорошая успеваемость. Так что полтора часа в электричке я проводил за учебниками. Ну, а начиная с 8 класса для динамовцев сделали спец класс в школе № 210 по-моему, прямо рядом с ареной, куда и перешла вся наша команда. Мы начали тренироваться утром, уроки начинались с 10:30, а вечером иногда и вторая тренировка была. Тогда по утрам после нас с 10 часов каталась команда мастеров, и естественно 68 год в место первого урока прятался на балкончике, чтобы подглядеть как работают Мальцев, Васильев, братья Голиковы и другие. Потом учителя начали жаловаться, и юных зрителей стали гонять с балкона. Приходилось идти в школу. Но периодически, дойди до этой самой школы мешал находящийся по левую сторону от дороги кинотеатр. Два урока минус (смеется). Утренние сеансы они ведь и дешевле, и народу мало.

— А что на счет тренировочного процесса? Есть ли что-то, что никогда не забудете?
— Был еще один интересный момент. Где-то лет по 14 нам было, когда человек семь из «Динамо» и четыре-пять из «Спартака» отправили для усиления в зеленоградскую «Орбиту», которая собиралась в Финляндию на недельный турнир. Что-то наподобие «Золотой шайбы». С «Орбитой», как руководитель делегации, поехал Анатолий Владимирович Тарасов, а тренером был Николай Федорович Новожилов. Большинство из нас, и я в том числе, за границу выехали впервые. Едем в поезде, первая остановка в Выборге. Выходит Тарасов на платформу и объявляет: «Выходим на зарядку!» У меня было предпоследнее купе, и пока мы одевались, нам кто-то из ребят в окно стучит и что-то говорит. По губам я понял, что надо сказать «доброе утро». Выхожу из вагона, Тарасов тут сразу стоит, я поздоровался. И когда уже вышел на улицу, то увидел такую картину: те, кто забыл поприветствовать тренеров делали кувырки прям в сугробе на перроне. Остальным пассажирам, кто вышел подышать, было над чем посмеяться. В итоге все построились, он нас погонял по платформе, мы поделали зарядку. Потом двоих вратарей отправили за ловушкой, блином и хоккейной клюшкой, а меня и еще одного товарища отправили за шайбами. И мы в итоге поочередно бросали по нашим вратарям, которые были без всякой защиты. Причем надо было так прицелиться, чтобы и вратарь ловушкой смог до шайбы дотянуться и он не улетела, и в тоже время чтобы и его самого не травмировать. Тренер сказал бросать — вариантов не было. Потом все вместе еще побегали, попрыгали в сугроб с кувырком через маленький заборчик, что явилось окончанием нашей разминки. Тарасов — великий тренер. Мне удалось столкнуться с ним только в этой поездке, но мне этого хватило, чтобы понять почему у него такая команда крепкая была.

— И как тогда сложился для вашей команды турнир?
— Выиграли все игры, кроме одной. Тарасов остался доволен, поблагодарил даже. Но на этом история не заканчивается. Отыграли утром матч, а вечером объявили, что тренировка пройдет в бассейне. Мы, конечно, рассчитывали, что сейчас будем плавать и веселится. В итоге кучу дорожек туда-сюда отмахали, потом еще какие-то упражнения поделали, ну, а на десерт нас ждала десятиметровая вышка. Тарасов всю команду туда отправил. Первым пошел наш тренер. Не могу сказать, что боюсь высоты, но ощущения не самые приятные. Так вот, тренер поднялся на самый верх, мы за ним гуськом. Когда подошла моя очередь прыгать, посмотрел вниз: там Тарасов стоит, команда. Прыгнул! Ощущения до сих пор помню — успел дважды воздух набрать, пока летел. Когда все прыгнули, Тарасов сказал: «Молодцы, тренировка закончена».

— Дружная команда была?
— Да, знаете, я сейчас анализирую, раньше любой клуб взять — ребята все были очень дружные. Помню, когда в сборную Москвы стали брать, прекрасно общался с хоккеистами из ЦСКА, «Спартака», «Крыльев». Мы и досуг иной раз вместе проводили. Но когда выходишь на лед, там понятно, что друзей нет. Тем не менее, одно могу сказать точно: раньше мы лучше относились друг к другу, чем нынешние дети-спортсмены.

— А где жили?
— Владимир Андреевич для иногородних предоставил места в динамовском общежитии на Водном стадионе. Жилось там очень здорово, ведь родителей нет, а значит и нет контроля с их стороны. Только тренер мог в любой момент приехать и проверить как мы там, так что особо никто не баловался. На питание нам выдавали талоны, причем с запасом, правда одна столовая находилась на Речном вокзале, надо было до нее немного проехать на троллейбусе, а вторая на Войковской, там мы и обедали в основном. Условия были очень хорошие: лед, школа, жилье, питание — все отлично. Мама даже в гости ко мне несколько раз порывалась приехать, но я говорил, что не надо ни в коем случае, лучше я к вам. У нас с ребятами изначально был уговор, что родителям в общежитии делать нечего.

— Вы считаете себя везучим человеком?
— Безусловно. Изначально повезло с родителями, потом повезло с первым учителем — она была замечательным педагогом, смогла научить своих учеников в первую очередь слушать, и в итоге учеба давалась легко. Потом повезло с тренером в Дмитрове. Работал ли он на общественных началах или все-таки получал какие-то деньги — не знаю, но всегда был на стадионе и помимо тренировок, которые с нами проводил, летом всегда могли взять у него футбольный мяч, который в те времена был далеко не у всех, а зимой он открывал мини-раздевалку между коробками, так что любой мог переодеться в тепле.

— Дебют в «Динамо» у вас состоялся 20 сентября 1985. То есть в 17 лет вы уже начали выступать за команду мастеров. Как попали в состав в таком юном возрасте?
— Полупанов рекомендовал мою кандидатуру. Плюс на протяжении сезона меня просматривали, вот и пригласили на предсезонку с основным составом. Тренером там тогда был Юрий Иванович Моисеев.

— Какие эмоции были в тот момент?
— Я был молодой еще, не понимал. Отпуск тогда начинался, а Владимир Андреевич сказал, что 25 июня должен быть в Новогорске в 10:00. Я естественно приехал, нас построили, вышел Юрий Иванович, посмотрел на всех, поздоровался, увидел меня. Никогда не забуду этот момент, как он, проходя мимо, по ручкам меня потрогал, по ножкам… «Да, — говорит, — есть над чем работать». С этого наша работа и началась.

— Как вас приняли в команде?
— Отлично приняли. Не было разделения. Пионером прозвали только. На удивление, с первого дня обстановка была очень комфортная. Я опускаю такие естественные вещи как-то, что молодые шайбы таскают, ведь во всяком случае тогда это было в порядке вещей и даже не обсуждалось. Когда команда едет в поездку, все молодые также носят клюшки, форму помогают загружать, выгружать.

— Возможно такая сплоченность и была одним из факторов вашего чемпионского поколения?
— Да, четыре кубка подряд. А я еще и пятый захватить успел. И да, если так анализировать, то все эти победные сезоны у нас был классный коллектив с великолепными тренерами: Юрзинов, Билялетдинов. С такими легендами поиграл и потренировался. Причем те, кто находился в команде на ведущих ролях никогда не сачковали, а то и больше других работали. Каждый из нас был настолько уверен в партнере, что это придавало силы. Да и трибуны на наших играх всегда были полные, мы тогда на малой спортивной арене базировались. Многие из наших потом в НХЛ поехали играть, да и в сборные привлекались — победы в чемпионате России дали толчок.

— Вы ведь по юниорам тоже в сборную входили, серебро чемпионата мира взяли.
— Да, этот чемпионат у нас в Москве проходил, я был капитаном. Но к сожалению, проиграли канадцам. Могу назвать причину — плохо сыграло наше динамовское звено. Звено ЦСКА выполнило свою установку, а мы нет. Причем предварительный турнир мы неплохо прошли, а в финале чемпионата сыграли не на том уровне, которого от нас ожидали тренеры. Тройка хорошая была: я справа, Витолиньш в центре, Петренко слева. Лично мне физической свежести не хватило. Конечно старались как могли, но есть периоды, когда восстановление происходит не так быстро, как хотелось бы. Для спортсменов биоритмы играют важную роль. В итоге неудовлетворительный результат молодежной сборной. Раньше приветствовалось только золото.

— 1990 год — первое чемпионство «Динамо» спустя 36 лет и первое в вашей карьере. Что почувствовали, когда подняли заветный Кубок над головой?
— Атмосфера классная была. Болельщиков на трибунах битком. Радость переполняла. Долго шли к этой победе. Отдельная заслуга была нашей вратарской линии — на тот момент она у нас была очень сильной, каждый из голкиперов максимально надежный.

— Как готовились к чемпионату?
— Надо сказать, что тренировки Владимира Владимировича Юрзинова ничем не отличались по сложности от тренировок Юрия Ивановича Моисеева. Единственное, у Моисеева в графике по тем временам было меньше тренажерного зала. А при Юрзинове зал уже в большей степени укомплектовался современными тренажерами, где можно было прорабатывать определенные группы мышц и регулировать нагрузку, не просто штанга да блины. А так, хоть с Юрием Ивановичем и не удалось завоевать золото, он все равно был прекрасным тренером.

— Как досуг проводили?
— Раньше же мы на базе безвылазно сидели. Нас только после игры вечером домой отпускали при условии, что на следующий день в 10 утра ты должен быть на базе. И только после выездов разрешали вернуться на следующий день вечером. А так в Новогорске у нас был биллиард, кинозал, домино и прогулки по территории.

— Как складывались тогда взаимоотношения с болельщиками?
— Мы приезжали на игры на МСА, заходили со служебного входа и, как правило, что до игры, что после, там собиралось много болельщиков. Некоторых мы уже знали. После матча мы выходили, общались с ними, раздавали автографы, раньше проще с этим было.

— В современном хоккее игроки получают хорошие премиальные за победы. Как тогда с этим обстояли дела?
— И мы получали вознаграждения. Также руководители клубов помогали хоккеистам с жильем и машинами. Женатому без детей давали однокомнатную квартиру, если дети есть, то и двухкомнатную могли. Этот вопрос каждый лично обсуждал с коммерческим директором и тренером. Я был первый из холостых, кто получил квартиру на Мичуринском проспекте. Соседями были Яшин, Семак, Фролов Димка. Мне тогда было лет 20-21, как иногороднему и жить то кроме базы было негде, вот и помогли.

— Сейчас у каждого клуба есть спонсоры, чья поддержка, в принципе, обеспечивает их существование. У «Динамо» тогда был таковой?
— Да, были корейцы спонсорами. Красным на свитерах было написано «Samsung». Каждый получал бытовую технику на выбор. Холодильник, помню, я себе взял. Он до сих пор в рабочем состоянии. — 1991 год. Советский союз как таковой прекратил свое существование (26 декабря). Как это отразилось на хоккее? Был в разгаре чемпионат 91/92.

— Интерес со стороны болельщиков, пока мы завоевывали золото, не падал. Ажиотаж на хоккей в Москве был всегда. Ездили, как и прежде, по всему Союзу, собирали аншлаги. Единственное, по финансам ударило.
— Доиграть этот чемпионат до конца вам помешала серьезная травма плеча, которую вы получили в результате аварии. Расскажите, как это произошло? На домашней игре я и Сашка Гальченюк получили небольшие травмы и остались в Москве тренироваться со второй командой, тогда как основной состав отправилась на выезд в Ригу, кажется. Поехал я на базу, по пути Сашу с его женой захватил, он ей базу решил показать. Потренировались, поели, и в Москву собирались обратно тоже вместе. Ну, а так как я дальше планировал к родителям в Дмитров ехать, то решил по-быстрому съездить заправится, пока они там по базе погуляют. В те времена было проблемно с бензином, не везде он был качественный, да и заправок было мало. Почти с пустым баком, что, оказалось, было к счастью, поехал на Ленинградку. Снег, скользко. Хотел с первого ряда во второй перестроиться, так как дальше надо было разворот делать, и тут как закружило… Раньше отбойника между полосами встречного движения не было. Очевидцы говорили, что я между машинами встречного потока как-то умудрился проскочить. А с другой стороны Ленинградки был заезд с кольца на шоссе, там ехал МАЗ с краном — теперь моя любимая машина. Я был на «пятерке» Жигули. Хорошо, что у этой модели крепкий задний бампер. Правой стороной, как раз той, где находится бензобак, я залетел под этот грузовик. Естественно, потом ничего не помнил. Водитель рассказывал, что сначала подумал «труба», а потом смотрит, дверь открывается выхожу. Он выпрыгнул из машины, подбежал ко мне, спросил: «Ты как?». Я в ответ спросил: «Кто это мне лобовое стекло разбил?», видимо в состоянии шока это меня больше всего беспокоило (смеется). После чего я отключился. Машина, конечно, была всмятку. Целым более или менее осталось только водительское кресло, но я все равно и сотрясение мозга получил, и плечо правое было выбито. Поставили диагноз «разрыв ключично-акромиального отростка». Еще хорошо, что один ехал, у пассажиров шансов не было бы.

— Гальченюк тем временем ждал на базе?
— Да, Саша ждал-ждал, в итоге, заподозрив неладное, взял такси и поехал искать меня. Потом рассказывал, что он настолько оторопел, что только через триста метров, после того как увидел мою машину, сказал воителю остановиться. Спасибо ему, он подошел, узнал куда меня отвезли, сообщил сестре и уже вместе с ней приехал в больницу.

— Родителям сказали?
— Нет, им не сообщалось, чтобы не нервничали. Три дня в коме пролежал. Доктора уже даже хотели делать трепанацию черепа, но сестра согласия не дала. В итоге сам проснулся. И первое, чего мне почему-то захотелось, это черной икры. На память, каким-то чудесным образом, вспомнил номер телефона товарища, который в ресторане на тот момент работал и иногда помогал доставать эту самую икру, хотя наизусть его телефон никогда не знал. Так что на ужин после комы была икра.

— Потом вас перевели в госпиталь на Соколе?
— Да, и там была еще одна комичная ситуация. По каким-то снимкам мне еще в предыдущей больнице поставили диагноз «перелом таза». Я лежу в палате, доктор меня еще не смотрел, а в туалет то хочется. Я накинул халат, тапочки обул и по коридору мимо поста отправился к месту назначения, так сказать. Видели бы вы глаза врача, когда он увидел меня спокойно идущего мимо. На повторных снимках переломы, конечно же, не подтвердились. В итоге сделали операцию на плечо в этом ж госпитале.

— Восстановиться удалось?
— Да, но специалисты хоккея все равно говорили про меня, что вышел уже не тот.

— Не тот, и тем не менее, после этой тяжелой травмы вам удалось взять еще два золота, помимо чемпионата, которой волею судьбы вам доиграть не удалось. На общем фото вы стоите с загипсованной рукой. Что способствовало успеху?
— Тогда в «Динамо» был очень хороший подбор игроков. Все ребята были сильные, перспективные. Мы могли пропустить одну-две шайбы, а забивали при этом четыре-пять. Победы легко не давались, установки тренеров, их работа в комплексе с нашим настроем и полной самоотдачей дали свой результат — четыре золотых сезона подряд. А я еще и пятый сумел зацепить под руководством Владимира Голубовича.

— Кто вас чаще всего с трибун поддерживал? Сестра?
— Нет, она редко ходила на хоккей, а вот её муж постоянно. Он и сейчас ходит. А еще у него собрана вся моя статистика и все газетные вырезки, где упоминается обо мне или присутствую на фото, интервью и прочее. Пять или шесть толстенных папок!

— А что касается сборной?
— Во вторую команду привлекался, на сборах тоже был, но вот перед чемпионатом мира уже не вызывали. Тогда Тихонов тренером был, брал игроков под себя. И хотя «Динамо» в те годы становилось чемпионом, количество наших игроков в сборной не увеличилось. Максимум одно звено. В любом случае, берут общепризнанно сильнейших, вопросы могут возникнуть только по одному-двум хоккеистам. Но я считаю, что карьера сложилась у меня очень удачно, и если бы можно было прожить жизнь заново, я бы без сомнения выбрал все то же самое: начиная с самбо, заканчивая хоккеем. Хотя, конечно, некоторые нюансы бы изменил. Жалко, например, что так и не удалось выиграть Кубок Европейских чемпионов, все время мы были вторые. Пять раз давался шанс как ни как.

— В вашей хоккейной биографии также значатся сезоны в Италии и Японии. В те времена было довольно смелым решением так далеко уехать, особенно в Японию. Расскажите как там вас встретили и с какими трудностями сталкивались, а что наоборот впечатлило?
— В Италию я поехал на год играть за клуб «Val Pusteria». Заняли мы 6 или 8 место по итогам плей-офф, точно не помню уже. Уровень хоккея там, конечно, был пониже. Что касается адаптации, то особых проблем не было. В команде были игроки, кто говорил и по-русски, и на итальянском. Сам я их язык даже не пытался учить, так как понял, что надолго не задержусь. А так, там конечно было хорошо, тепло, красиво.

— В Японию вы поехали уже в компании жены и задержались там на целых два года.
— Да, все верно. Подписал контракт с клубом «Одзи Иглс», где также играл Владимир Крамской. Первый год нас тренировал Игорь Есмантович, потом Владимир Шадрин приехал. Япония впечатлила: по уровню развития одна из самых сказочных стран. Люди там, конечно, другие — очень своеобразные. В рамках чемпионата удалось посмотреть много городов: Саппоро, Токио и так далее. У них тогда как раз активно развивался хоккей, на аренах собиралось много болельщиков, так что было здорово. В команды привлекалось много легионеров — в нашу, например, русские, а в другие — канадцы, американцы. Так что чемпионат получился достаточно сильный. Мы были вторые по итогу.

— Были ли трудности с адаптацией?
— Ну единственное, к чему сложно было сначала привыкнуть, так это к постоянным землетрясениям. В Токио сидим ужинаем, начинает трясти… Для местных это нормальная ситуация, для нас было очень необычно. Но со временем и мы перестали обращать на это внимание. Там в принципе все строительные конструкции делают крепкими, с расчетом на это природное явление.

— Под конец расскажите нам немного о своей семье.
— Женился поздно, в 26 лет, супруга моя тоже родом из Дмитрова. Мы с ней сначала года четыре встречались, но не расписывались. Она ко мне в Италию даже приезжала, а в Японию на два года уже качестве жены поехала. В 2000 году родилась у нас дочь, а в 2009 сын Пашка.

— Сын хоккеем занимается?
— Нет, он же у меня болел — лейкоз. Четыре года лечились. Диагноз поставили, когда ему было пять лет, а я как раз его уже ставил на коньки и думал в какую спортивную школу отдавать. Сейчас слава богу худшее позади. Большую помощь оказала мне спортшкола «Белые медведи», где я сейчас работаю, а также «Метеор», где я тоже тренировал и, конечно, друзья, знакомые, за что всем огромное спасибо! Помогли выкарабкаться. Сейчас Паша на домашнем обучении, идет процесс восстановления, надеюсь, все будет хорошо. А дочка школу в этом году заканчивает, потихоньку присматривается к разным вузам и специальностям. Главное, выбрать то, что будет по душе.

— Какие цели на сегодняшний день перед собой ставите?
— Передать свой опыт подрастающему поколению — малышам, с которыми я сейчас работаю и команде 2003 года рождения. Сделать все для того, чтобы вырастить из них достойное чемпионское поколение.