Андрей Ломакин: Благодарен Васильеву и Морозову

На вопросы нашей корреспондентки Раисы Охлобыстиной ответил легендарный форвард «Химика» и сборной СССР, олимпийский чемпион Андрей Ломакин.

ДАЦЮК – РЕДКИЙ ТАЛАНТ

– "Весь хоккей"? Из России? Неужели я там еще кому-то интересен? – Ломакин на другом конце провода явно недоумевает.

– Интересны. Да еще как! За последние семь лет, признаться, о вас ни слуху, ни духу…
– В апреле 97-го, как вы уже знаете, я закончил карьеру действующего хоккеиста и перебрался с женой Галиной и сыном Славой из солнечной Флориды, чей климат мне совершенно не подходил, в более подходящий по погодным условиям Детройт. В последнее время я работаю детским тренером в одной из частных школ, где обучаю 11-12-летних мальчишек азам хоккея. Мой сын одно время тоже пытался стать хоккеистом. Но потом охладел к этому и сейчас учится в медицинском университете. Так что династии Ломакиных в обозримом будущем, увы, не предвидится. По большому счету, в США местным мальчишкам, в отличие от советских, весьма трудно стать игроками с большой буквы. Здесь детишек, как правило, тренируют их родители, многие из которых знают хоккей лишь понаслышке. Это в СССР мы могли днем и ночью не вылезать со льда. За океаном иначе. Аренда хоккейной площадки стоит больших денег. И не каждый из родителей в состоянии регулярно оплачивать лед для своих чад. Потому-то ни о какой систематической подготовке ребенка не может быть и речи.

– Насколько часто вы посещаете матчи с участием местного «Детройта»?
– Очень редко. Я по своей натуре домосед, поэтому стараюсь избегать многолюдные места. Даже по телевизору смотрю хоккей «одним глазом». Откровенно говоря, не по душе мне тот игровой стиль, который практикуется в НХЛ. Я воспитан на отечественном хоккее, где во главу угла всегда ставились комбинационность и импровизация. В Северной Америке же сплошное «бей-беги». Конечно, существует определенная когорта игроков, на которых любо-дорого посмотреть. А в остальном серая масса: ни мысли, ни катания. Вот в конце 90-х я получал истинное наслаждение, когда за «Детройт» выступала русская пятерка. Какие номера они вытворяли! Просто блеск! А сейчас, когда по телевизору одновременно показывают хоккей и футбол, предпочтение отдаю летнему виду спорта. Невольно переношусь в воскресенские времена, когда у нас была весьма приличная команда… Игорь Ларионов, Гера Титов, Игорь Меркулов… Они бы могли сделать себе блестящие карьеры и на футбольном поприще. Я очень люблю итальянскую серию А, стараюсь не пропускать ни одной трансляции с аппенинского полуострова.

– Насколько, по вашим прогнозам, затянется локаут?
– Намедни прошла информация, что игроки ни при каком раскладе не пойдут на уступки, поэтому нынешнего сезона в НХЛ, скорее всего, не будет. Многие хоккеисты неплохо трудоустроились в Европе, в частности, в России, и в финансовом плане они мало что потеряют. Да и хозяева многих клубов вряд ли окажутся в убытке. Для большинства из них хоккей это побочный бизнес и хороший рекламный носитель. Вопрос престижа, если хотите… А потолок зарплат не в последнюю очередь связан с ухудшением экономической ситуации в Северной Америке после известных всем терактов. Так что не все так гладко в Америке, как вам видится из России.

– Возвращение во время локаута в Россию многих энхаэловцев, как вы считаете, пойдет на пользу отечественному хоккею?
– России пойдет на пользу увеличение цен на нефть (смеется). А что касается ответа на ваш вопрос, то у меня нет на этот счет однозначного мнения. Для болельщиков это, без сомнений, большое благо – увидеть воочию такое соцветие мастеров. Особенно я рад за мальчишек из хоккейных школ, которые смогут практически ежедневно наблюдать за действиями своих кумиров. А вот в плане вложения денег проект «Возвращенцы из НХЛ» вызывает у меня большие сомнения. На месте руководителей команд я пустил бы эти деньжищи с большими нулями на развитие хоккейной инфраструктуры в регионах. На мой взгляд, жить нужно днем завтрашним.

ГОЛ С ПЕРЕДАЧИ ЩУРЕНКО

– Сами-то помните, когда впервые встали на коньки?
В два года на них меня поставил отец. В Воскресенске я жил в десяти шагах от стадиона. И уже в пять лет мама записала меня в местную ДЮСШ. Потом, в силу каких-то причин, мне пришлось завязать с хоккеем (смеется). Но уже через пару лет мой старший товарищ Игорь Ларионов вновь привел меня в хоккейную секцию к своему тренеру Вячеславу Одинокову. Там я занимался с ребятами, которые были старше меня на три-четыре года. Потом, естественно, был переведен в свою возрастную группу. Но помимо «профессионального» занятия хоккеем мы у себя во дворе, на залитом собственными руками льду, устраивали не менее яростные схватки. Рубились, будь здоров! Поэтому вовсе не случайно из нашего двора вышли такие мастера хоккея, как Игорь Ларионов, Александр Черных и Александр Донсков. Был еще один суперталантливый парень – Андрей Лактионов, который еще юношей демонстрировал хоккей высочайшего уровня (по рассказам очевидцев, наш великий игрок и функционер Борис Майоров, увидев Лактионова в одной из игр за юношескую команду «Химика» не смог скрыть своего восхищения – прим. Р.О.). Но в силу некоторых причин он угодил в неприятную историю, и тем самым зарубил свою карьеру на корню.

– В отличие от многих ваших сверстников, судьба вам помогла облачиться в желто-синюю фуфайку главной команды города.
Мой дебют в команде мастеров пришелся на сезон 1981/82. Тогда «Химик» возглавлял один из самых популярных хоккеистов команды прошлых лет Юрий Морозов. Свой первый матч я провел против московского «Динамо» в «Лужниках». Видимо, отыграл неплохо, раз в дальнейшем стал стабильно появляться в основном составе. Через некоторое время сумел открыть счет своим голам на высшем уровне. С передачи Володи Щуренко поразил ворота своего будущего клуба - «Динамо». Вот такая ирония судьбы. Тот сезон «Химик» балансировал на грани вылета, обстановка внутри коллектива оставляла желать лучшего. Только благодаря чуду мы уцелели по итогам календарного года в элите. Но меня, тогда еще 17-летнего пацана, больше интересовали игровые аспекты. И я был безумно рад и горд выходить на лед в тройке со Щуренко и Вадимом Сибирко.

АВТОКАТАСТРОФЫ – БИЧ ВОСКРЕСЕНСКА

– Почему весной 85-го, когда вас призвали в армию, ваш выбор пал на "Динамо", а не на более амбициозный ЦСКА?
– Я обстоятельно беседовал с тренером-селекционером армейцев Борисом Шагасом насчет моего перехода в ЦСКА. Но так как я не был таким талантом, как Ларионов, решил перейти в менее титулованную команду, дабы не повторять путь Сергея Немчинова, которому за два года в рядах армейцев так толком и не предоставили шанса проявить себя. Словом, я оказался в "Динамо", о чем впоследствии ни разу не пожалел.

– В силу каких причин ваш дебют в составе бело-голубых пришелся лишь на осень 1986-го?
– Весной 85-го, за пять дней до собственной свадьбы, я возвращался из Москвы в Воскресенск на машине. И надо же, на приличной скорости угораздило перевернуться, вследствие чего поврежденной оказалась шея. Меня сразу доставили в больницу. Но подмосковные хирурги не обнаружили раскола шейных позвонков. Поносив какое-то время фиксирующий корсет, я приступил наравне со всеми к тренировкам в составе "Динамо". Наверное, вы знаете, какие изнуряющие занятия практиковал Юрий Моисеев, прошедший школу Анатолия Тарасова. Одни приседания с партнером на спине чего стоили! Слава богу, динамовские эскулапы при тщательном медосмотре к своему ужасу и моему дальнейшему счастью обнаружили всю тяжесть полученного повреждения. Одно неловкое движение с моей стороны могло закончиться полным онемением тела. В итоге я лег на операцию, мне скрепили позвонки. И я около года проходил курс восстановительных процедур. Правда, после окончательного излечения уже не мог управлять своей шеей на сто процентов. Вообще, Воскресенск в плане автокатастроф – страшное место. Владимир Лаврентьев, Виктор Крутов, Александр Черных, Вячеслав Козлов, Кирилл Тарасов, Олег Сантурян… Через вашу газету хочу выразить огромную благодарность динамовскому клубу и лично Юрию Ивановичу Моисееву. Он после той травмы не выбросил меня на улицу, предоставил возможность полностью восстановиться, а сразу после моего возвращения определил в первую пятерку клуба к Анатолию Семенову и Сергею Светлову. И это после годичного простоя! Так что все мои дальнейшие титулы и медали не состоялись бы без поддержки Юрия Ивановича.

– Победа на Олимпиаде в Калгари – ярчайшая страница в вашей хоккейной биографии. Финансовые дотации, недавно введенные для наших героев главного события четырехлетия, получаете?
– Деньги-то я получаю. Но не в этом дело. Может быть, я сейчас выскажу крамольную мысль, но с высоты прожитых лет пришел к выводу, что ничего выдающегося в той победе не было. Имея в своем составе столько звезд мирового уровня, каждую из которых отличали высочайшее мастерство и огромная работоспособность, было бы странно, если бы мы оступились. А выигрывать за явным преимуществом у студенческих сборных США и Канады – невелика заслуга. О чем можно говорить, если в решающем матче камня на камне мы не оставили от шведов, разделав их под орех, – 7:1. И тогда это было в порядке вещей. Лично мне в рядах национальной команды больше запомнился Кубок Канады-87, когда мы на заокеанском льду соперничали действительно с лучшими сборными планеты. А наш трехсерийный финал с канадцами и вовсе навеки вошел в анналы сокровищницы мирового хоккея.

– После Кубка Канады-91 вы отправились в "Филадельфию" покорять НХЛ. Насколько долго тянулся процесс адаптации к непривычным доселе условиям?
– В Союзе у меня было очень хорошее катание, что являлось дополнительным коньком. А вот за океаном, в силу меньших размеров площадок, я не имел возможности по-настоящему раскатиться. Плюс злополучная травма шеи волей-неволей давала о себе знать. В отличие от СССР за океаном надо постоянно быть начеку, так как силовые приемы в НХЛ – неотъемлемая часть игры. На подсознательном уровне я прекрасно понимал, что если мне "врежут" сзади, то перспектива стать калекой может приобрести весьма реальные очертания. К тому же я и на родине не был асом силовой борьбы. Какой из меня "силовик" с моим-то весом?! А в НХЛ как: либо ты забиваешь голы, либо врезаешься на площадке во всех без разбору. Это было для меня, безусловно, проблемой. Плюс "Филадельфия" выступала тогда не слишком удачно, в клубе часто менялся главный тренер. И мне, единственному русскому в составе "летчиков", без знания английского на первых порах было весьма сложно.

– Получается "Филадельфия" начала 90-х была слабее московского "Динамо", из которого вы уезжали?
– Однозначно. В "Динамо" тогда на первые роли стали выходить Леша Жамнов, Алексей Ковалев, Алексей Яшин, чей высокий потенциал был виден невооруженным глазом. А "Флайерз", хоть и боролись за зону плей-офф, не имели в своем составе ярких исполнителей. Это в России, за счет тренерской добавки, наставник может из средних игроков создать боеспособный коллектив. По ту сторону Атлантики все по-другому. Хотя лично мне грех жаловаться на партнеров – шведа Пелли Эклунда и аборигена Рика Токкета. Одно время мы были ведущей тройкой в клубе. А потом у меня начались неприятности: я сломал руку, в команде вновь сменился тренер. И все у меня пошло наперекосяк.

– Обмен во "Флориду", насколько я понял, стал для вас эдаким спасительным кругом?
– Можно сказать и так. Сперва в Майами переехал легенда "летчиков" легендарный Бобби Кларк, а чуть погодя по проторенной им дорожке проследовал и я. "Флорида" тогда делала свои первые шаги в Лиге, но уже в сезоне 1993/94 мы остановились на расстоянии одной победы до попадания в плей-офф. А два сезона спустя "пантеры" играли в финале Кубка Стэнли, где, правда, по всем статьям уступили более сбалансированному "Колорадо". Но меня во "Флориде" уже не было. Тем не менее я был искренне рад за тренера Роджера Нельсона, который из команды "третьих троек" все-таки сумел сделать настоящий коллектив, главной звездой которого был отличный голкипер Джон Ванбизбрук.

ЕВРОПЕЙСКИЕ СКИТАНИЯ

– "Флорида" стала второй и последней вашей заокеанской командой. Неужели после окончания контракта с "пантерами" не было предложений от других клубов НХЛ?
– Я разговаривал со своим агентом. Он откровенно признался, что интереса со стороны заокеанских клубов к моей персоне нет. Пришлось ехать в Европу. Поначалу подменял в швейцарском "Фрибурге" травмированного Вячеслава Быкова, затем год провел в берлинском "Айсберене". Окончательно порвал с большим хоккеем в "Дюссельдорфе". Несмотря на то, что клуб пробился в плей-офф, я пришел к руководству команды и признался, что больше не в состоянии выходить на площадку. С каждым последующим годом, проведенном на льду, шея и спина доставляли мне такой дискомфорт, что я не то чтобы играть, а нормально передвигаться мог с большим трудом. Вернулся в апреле 97-го в США и решил: баста. Если бы к тому моменту не остановился, то со здоровьем могли бы возникнуть нешуточные проблемы.

– Наверное, на первых порах было непросто отойти от дела, которому посвятили всю свою сознательную жизнь?
– Ничего подобного. За 15 лет, проведенных в большом спорте, я настолько устал от бесконечных поездок и перелетов, что внезапно навалившаяся на меня свобода пошла только на пользу. Даже если мне сейчас предложат интересную и перспективную работу, но она будет связана с перелетами, я, скорее всего, откажусь. Люблю "домашний" образ жизни, в котором меня все абсолютно устраивает.

– Когда в последний раз были на родине?
– Я родился и вырос в СССР. А ехать в незнакомую страну, в которой я последний раз был в 1992, особого желания не испытываю. Ко мне в США периодически приезжают мама с сестрой, так что с близкими мне людьми связи не теряю. Созваниваюсь и с бывшими друзьями по спортивным баталиям – Герой Титовым, Лешей Гусаровым, Славой Козловым. Со Славкой, когда он жил в Детройте, мы часто спарринговались в большой теннис. А в Россию когда-нибудь я все же выберусь. Откровенно говоря, любопытно посмотреть на ЛД "Химик" (сохраняю слова Ломакина в оригинале. – А.Б.), с которого, собственно, все и началось.