Алексей Фроликов: Юрзинов решил, что я поступил неправильно

Совсем недавно в Москве прошел Кубок легенд отечественного хоккея. Одним из тех, кто представлял «Динамо» на этом турнире был нападающий Алексей Фроликов. Ветеран бело-голубых – обладатель медалей чемпионата СССР, двукратный чемпион мира среди молодежи.

– Как у вас всё начиналось в хоккее?
– Я пришел заниматься в 11 лет. Раньше в хоккей брали только с этого возраста. Меня увидел на стадионе Станислав Афанасьевич Петухов. Около моего дома был искусственный лед, летом там тренировались игроки. А мы крутились-вертелись с ребятами. Петухов покатался и заодно нас посмотрел. Выбрал нескольких.

– А что было в СДЮШОР до момента ее официального создания в 1974 году?
– Там, где раньше играли в футбол, была коробка на улице. И еще одна открытая – стояла на волейбольной площадке. А под футбольным стадионом у нас находилась раздевалка. Бывало, иногда отморозишь себе ноги. Попрыгаешь в раздевалке, в батарею их засунешь – вроде всё нормально.

– Когда вы уже осознали, что из вас может получиться хоккеист?
– Когда меня взяли в молодежную сборную. А переломным моментом было для меня, когда Аркадий Иванович Чернышев пригласил в первую команду «Динамо». Я понял, что смогу попасть туда и играть как следует.

– Вы говорите о сезоне-1974/75?
– По-моему. Помню, я сидел на скамейке запасных, а кто-то из хоккеистов травмировался. Пока ему делали заморозку, Аркадий Иванович сказал: «Иди-ка, выйди на минуточку на левый край». Я вышел, шайба оказалась у меня. Я сделал проброс через все зоны. Чернышев оценил: «Молодец, хорошо сыграл».

– В том сезоне вы всего два матча провели?..
– Наверное. Первая игра была против «Спартака». Во дворце – 13 тысяч зрителей. Когда они зашумели, я просто не понял, что делать. Выкинул шайбу и всё. Аркадий Иванович опять меня в запас посадил.

– Расстроились?
– До меня даже не дошло, что я сделал там на поле. Зато почувствовал, что меня выпустили на лед в главной команде.

– Из «Динамо» вы потом ушли, потому что не так много матчей там проводили?
– Просто сменился тренер, а в команде было много народу. Мне не было места в составе, поэтому я уехал в Ригу к Юрзинову. Потом у него всю карьеру и отыграл.

– Без сложностей обходились?
– Иногда Владимир Владимирович и ругал. Но он отходчивый человек, незлопамятный. И воспитывал нас, и в хоккей учил играть.

– Какие наказания применялись в воспитательных целях?
– В рижском «Динамо» меня Юрзинов с капитанства снял.

– За какой проступок?
– Мы ехали из Канады, вся команда улетела вечером, а я задержался дома и прилетел только на следующий день. Юрзинов решил, что я поступил неправильно, нужно было вместе с командой добираться.

– А вы его не предупредили?
– Нет. Поэтому такие санкции.

– А в плане творчества на льду у Юрзинова нельзя было разгуляться?
– Да, он требовал, чтобы мы в первую очередь выполняли игровое задание. Я не скажу, что творчество Юрзинов запрещал, но тебе, к примеру, обязательно нужно было отрабатывать в обороне.

– Хельмут Балдерис давал вам какие-нибудь указания?
– Иногда он мог и покричать. Когда он был твоим партнером, с ним было хорошо выходить на лед, никаких проблем я не испытывал. Великий человек, великий хоккеист. Мы обычно играли на него, потому что Хельмут был на последнем защитнике, и если мы успевали отдать ему передачу, то он мог убежать один на один.

– Ригу в то время называли «грозой авторитетов»? И приз такой команда получала.
– Там соперникам всегда было непросто играть. Полный стадион болельщиков, поддерживали нас хорошо.

– Многие считают, что манера игры Ирбе была непривычной для советских нападающих. Поэтому его не могли пробить?
– Да, у него свой стиль. Ирбе, как краб, весь распластается, попробуй ему забей. Он очень координированный, поэтому низ всегда успевал перекрыть. Но с Артуром и Миша Василенок поработал. Научил его многим вещам.

– Вы играли вместе с Олегом Валерьевичем Знарком?
– Конечно, он начинал при нас. Олег только пришел – мы сразу увидели, что он боевой. Спуску никому не давал. Характер-то у Знарка все время в порядке был. Этот человек своего не упустит.

– И на льду тоже.
– Да. Особенно на пятаке Олег хорошо играл. Соперники не могли его оттуда вытеснить. Я помню, молодой Знарок приехал в Ригу, Владимир Владимирович «отбил» его от дисквалификации. «Трактор» собирался это сделать. Олег мгновенно вписался в наш коллектив. И играть в основном составе начал быстро. Юрзинов Знарку всегда доверял.

– Вы, кстати, сейчас общаетесь?
– Да. На хоккее. Если команда в Новогорске, заходим к ним. Мы в хороших отношениях.

– Прозвище «Значок» осталось?
– Когда у нас нормальное настроение, можем и так ему сказать. Но это только между нами.

– Самая дорогая награда для вас?
– «Серебро», завоеванное с рижским «Динамо» в 1988 году. Я и с московским клубом выигрывал серебряные и бронзовые медали. Но это второе место было как первое. Ведь Рига никогда не занимала таких высот. Мы весь сезон к этому шли. Олег Знарок, кажется, выходил во втором звене, он там верховодил, мы – в первом. Еще Витолиньш, по-моему, тоже был. Хорошие ребята все подобрались. И мы сами второе место заняли, без каких-либо интриг.

– Вы вообще верили, что сможете завоевать «серебро»?
– Когда мы играли против «Динамо» два матча в Риге, в одном из них мы одержали победу. Тогда зародилось такое чувство, что мы сможем и в Москве бело-голубых обыграть. Так и случилось. Мы вышли в финал на ЦСКА. Ну, армейцев, конечно, нереально было победить. Там ведь вся сборная выступала.

– А динамовцев как удалось обыграть?
– За счет нашего характера. Мы собрались и побились с ними.

– В последнем матче Рига победила со счетом 5:3, а вы забили гол родной команде…
– Да. Я – один, и два – Володя Шашов, тоже воспитанник московского «Динамо». На тот момент мы уже долго играли в Риге. Но всё равно, конечно, приятно было своим забросить – чтобы не забывали.

 – Момент, когда ты перестаешь ощущать себя резвым, полным сил хоккеистом, обычно подходит незаметно. Как вы это пережили?
– Я как-то так плавно закончил. В тридцать два года уехал в Финляндию и затем повесил коньки на гвоздь. Последний год было уже понятно, что не успеваю за молодыми ребятами. За счет опыта ты, конечно, всё ещё можешь выплыть. Но скорости тебе уже не хватало. Так что надо было заканчивать.

– Вы не считаете, что раньше «уход на пенсию» несколько «искусственным» был?
– К тридцати ты действительно уже был на спаде. Поэтому и играли до тридцати-тридцати двух. Но если хоккеисты хорошие, то они дольше выступали. Мальцев завершил карьеру в тридцать пять, Михайлов – в тридцать семь. Но, в основном, раньше заканчивали из-за сборов. Там мы проводили очень много времени. С семьями никто из ребят не виделся, ведь выпускали только на день. Из-за этого и уходили.

– Сергей Петренко называет еще одну причину – недостаточное медицинское обеспечение команд, отсутствие современных приборов.
– Понятно, что сейчас всё по-другому. За ребятами следят. Если чуть-чуть перегрузился, хоккеисту дают отдохнуть. У нас такого не было: или работай, или не работай, или играй, или не играй.

– Вы финский язык успели выучить?
– Я его понимал, но говорил не очень хорошо. Моя жена выходила во двор гулять с ребенком, там общалась с другими родителями и выучила язык быстрее, чем я.

– А как вы вообще попали в Финляндию?
– Помните, когда Фетисов, Ларионов, Крутов устроили забастовку и уехали за границу? Хотя армейцам раньше нельзя было делать это. После их отъезда у военных появилась возможность уезжать. Мы плыли на пароме из Швеции после чемпионата мира. С нами был доктор, он нормально разговаривал по-немецки. На пароме этот врач встретился с начальником клуба «Эссет». Они пообщались, и финн посетовал, что клубу не хватает хоккеистов. А врач в ответ ему предложил: «Так можешь наших взять». Руководитель приехал, выбрал двоих ребят, и мы поехали в Финляндию.

– Что для вас стало определяющим в решении поехать туда?
– Тогда там платили совсем другие деньги. По нашим меркам – очень хорошие.

– Вам легко было подстроиться под финский стиль игры?
– Поначалу я чувствовал себя некомфортно. А потом привык. В Финляндии хоккей попроще: зашел в зону, бросил – забил. Для меня самое главное было, понять, как они играют.

– У вас, кстати, были какие-нибудь приметы?
– Мне кажется, у каждого хоккеиста они есть. Я, например, брал две клюшки с собой на игру. Если в первом периоде у меня не получалось забить, я менял клюшку. Или обязательно перематывал крючок новой лентой, а старую – срывал.

– Вас что-нибудь удивляло в Финляндии?
– До переезда туда мы тренировались два раза в день. А в Финляндии было так: я приехал, весь народ работает, а на тренировки приходит только вечером. Поэтому приходилось по утрам самому тренироваться: бегать, кататься. В общем, поддерживать форму, как я привык.

– Отсутствие жесткого контроля не расслабляет?
– Всё от тебя зависит. Мне было просто непривычно. Ты не сидишь на сборах, а живешь дома, с семьей. К этому тоже надо было немного адаптироваться. Например, чтобы у меня была возможность отдохнуть пару часиков перед игрой, поспать, я отправлял жену на улицу прогуляться.

– А финский менталитет для вас не был чем-то особенным? К местным обычаям привыкать не пришлось?
– Там спокойная жизнь. Я жил в маленьком городке, где никто меня не трогал. Просто финны живут по-своему. У них другое жизненное расписание. Они рано ложатся спать, рано встают, потому что световой день там короткий, особенно зимой. Люди в Финляндии работают с пяти-шести утра, поэтому они уже в десять-девять часов спят. А мы ложились, как обычно, в одиннадцать-двенадцать часов вечера.

– У вас остались приятели в Финляндии?
– Да. В то время нас было двое русских игроков там, мы ничего не понимали. Первую неделю объяснялись на пальцах, а потом к нам приставили переводчика. Он женат на русской девушке, поэтому хорошо говорит по-русски. Мы дружим с его семьей до сих пор. Еще у меня есть в Финляндии знакомые массажисты. А ребята из той команды все разъехались кто куда.

– Самое удивительно знакомство в вашей жизни?
– С женой. Оно получилось случайным.

– Поделитесь.
– В рижском «Динамо» я играл вместе с Михаилом Шостаком. Пока мы играли, его жена поехала отдыхать на Кубу. Там она познакомилась с Наташей. А уже в Риге просто так ей предложила: «Ты когда-нибудь была на хоккее? Не хочешь сходить, посмотреть, как ребята играют?» Она пришла, мы познакомились и сразу стали встречаться.

– Ваша жена из Риги?
– Наташа там просто училась на парикмахера-модельера. Во всем СССР была только одна такая школа.

– Сколько лет вы уже вместе с супругой?
– Двадцать пять. У нас уже взрослый сын, ему двадцать четыре года. Теперь будем ждать внуков.