Александр Прокопьев: До сих пор нет желания тренироваться или играть

Рекорд центрфорварда, который за свою клубную и международную карьеру много лет бок о бок играл с Максимом Сушинским и Максимом Афиногеновым, до сих пор никем не бит. К слову, именно с подачи многолетнего партнера по омскому «Авангарду» Сушинского Прокопьев оказался в Петербурге, где сейчас является помощником другого динамовца – Анатолия Семенова, главного тренера клуба МХЛ «Серебряные львы».

Еще год назад Прокопьев входил в штаб мытищинского «Атланта». И многие решили, что переезд к берегам Невы Милоша Ржиги, Андрея Потайчука, Юсси Парккилы, а затем и Прокопьева – звенья одной цепи. Александр Юрьевич (именно так к своему тренеру обращаются молодые питерские «львята») утверждает: «Это лишь совпадение», – поясняя, что город сыграл не последнюю роль в его решении сменить прописку, пусть и временно.

В ЦСКА – на место Федорова

— Долгий путь начинается с первого шага. Вы, рекордсмен по числу проведенных игр за сборную, помните свой дебют в национальной команде?
— С Канадой играли. Был молодежный состав так называемой олимпийской сборной, который отправился в турне по Северной Америке. Меня вызвали из Электростали. Дело было, как сейчас помню, после армии. За океаном мы провели семь или восемь игр. А во взрослую команду попал уже из «Динамо», в 1993 году. Турнир на приз газеты «Известия». Вышел на лед в том же сочетании, что и в клубе – с Вовой Воробьевым и Валерой Беловым, ныне тренером сборной.

— У большинства болельщиков вы, уроженец Электростали, ассоциируетесь с «Динамо». А ведь на заре вашей карьеры был еще и ЦСКА…
— Когда пришел мой черед идти в армию, я призвался в СКА МВО (Тверь) – была тогда еще такая команда. Отыграл там полгода. А в ту пору проводились чемпионаты среди молодежных составов клубов. Меня пригласил ЦСКА, с которым я полетел на турнир… не помню точно какой. Помню только, что сыграл я там хорошо и летом ЦСКА позвал меня на предсезонку. Сергей Федоров в тот год как раз в Америку подался – не вернулся с Игр доброй воли. И, можно сказать, благодаря его «побегу» я остался в ЦСКА пятым центральным.

— Это были 1990–1991 годы. Потом, если смотреть статистику, до 1993 года у вас в карьере пустота. Куда пропали?
— В Электросталь поехал. Демобилизовался и вернулся домой. Отыграл полтора сезона на малой родине, и вдруг за мной приехал Георгий Михайлович Журавлев, тогдашний тренер-селекционер «Динамо». Говорит: «Давай, в столицу возвращайся». Долго меня упрашивать не пришлось.

— Что это было за «Динамо»?
— Старшее поколение уже разъехалось. Играли молодые: Андрей Николишин, Витя Козлов, Андрей Назаров, Сергей Сорокин, Рафа Якубов, Сергей Гончар, Саша Юдин, только не питерский, а, наш, динамовский. В НХЛ как раз локаут грянул – вернулись Игорь Королев с Сашей Карповцевым, царствие им небесное… В воротах Муха – Ильдар Мухометов. Тогда действительно каждый год кто-то уезжал в Северную Америку. Но команда еще оставалась боевой. В «Форт Уэйн» не пустил ребенок

— Назаров уже тогда был любителем размять кулаки?
— В том-то и дело, что нет. Он игровиком был – забивал, передачи раздавал. Это наследие НХЛ, наверное (смеется). Его и на драфте, помню, «Сан-Хосе» тогда, в 1992 году, высоко взял (под общим 10-м номером. – c) – тафгаев в первом раунде не берут. Но Андрюха – это такая машина… В «Спартаке», помню, играл Сергей Бутко, парень 1968 года рождения. Так Назаров, несмотря на то что был на шесть лет младше, еще в маске выступал, за себя удачно постоял.

— Сами часто дрались по молодости?
— Даже по молодости не ввязывался. Если только ситуация заставляла.

— В Северную Америку по примеру большинства одноклубников вы не подались…
— Было бы, конечно, любопытно проверить свои силы в НХЛ. Но я не был задрафтован, а пробиваться через низшие лиги не рискнул.

— Почему?
— Выбор был: либо «Динамо», либо «Форт Уэйн». У меня как раз ребенок родился, и без знания языка, с маленьким чадом на руках срываться не решился.

— Зато «Авангарду» не отказали.
— Омск в конце девяностых и начале нулевых был одним из центров хоккейной России. Вектор развития хоккея в стране перемещался с центра на Восток. Москва не то чтобы пресытилась… Просто в столице много чего было. Даже хоккейных команд – несколько. А в Омске вдруг появляется клуб, который, долгие годы шаг за шагом поднимаясь по лесенке, становится одним из лучших в государстве. Поэтому и ажиотаж вокруг «Авангарда» был сумасшедший.

Савченков «ловил» шайбу лицом

— Самый строгий тренер на вашей памяти – Борис Михайлов?
— Скорее, Петр Воробьев со своей, только ему понятной, методикой и своими понятиями личностных взаимоотношений. Не хочется ничего плохого говорить… Просто у него какие-то свои суждения, оставшиеся с тех времен. Те же Геннадий Цыгуров и Владимир Юрзинов, несмотря на возраст, смогли себя поменять. А Петр Ильич каким был, таким остался.

— До 2002 года наша сборная восемь лет на чемпионатах мира никаких медалей не выигрывала. Чья заслуга в заветном на тот момент серебре была выше – Михайлова или Максима Соколова?
— От вратаря многое зависит. Макс поймал в Йенчепинге сумасшедшую волну. Но все же это общая заслуга. Никто не щадил себя. Саша Савченков, помню, лицом под летящую шайбу бросался, тренеры сумели настроить ребят. Ведь хороший игрок на скоротечном турнире должен добавлять от игры к игре. И, разумеется, такие матчи, как четвертьфинал против Чехии во главе с Ягром – а у них в Швецию хорошая команда приехала: Гниличка, Прохазка, Шпачек, Кубина, Чаянек, – добавляют всем уверенности, тем более вратарю. Барулин в минувшем Кубке Гагарина поймал кураж, с каждой встречей становясь все более непробиваемым. Уже противник паниковал: куда бросать? Как бросать?! Идет психологический надлом.

— Странная штука: капитаном «Динамо» в отсутствии Трощинского был Петренко, а в сборной, за которую Сергей тоже выступал, с литерой С ребят на лед долгое время выводили вы.
— Я не придавал подобным вещам особого значения. В клубе я не был капитаном, но думаю, там было бы проще – ответственности меньше. В сборной мы собирались на неделю, в лучшем случае на две.

— Поэтому тренеры часто брали готовые клубные сочетания. В частности, из «Динамо» в разные годы – звено Петренко – Прокопьев – Афиногенов или Кувалдин – Прокопьев – Харитонов. Из «Авангарда» – Затонский – Прокопьев – Сушинский. Словом, одними из самых результативных троек того времени были те, где играл Прокопьев. Только не говорите, что все дело в хороших партнерах.
— Так и есть – партнеры были хорошие (улыбается). На самом деле, центральный нападающий – это мозг звена, который должен уметь использовать сильные качества партнеров и в то же время подчищать за ними в обороне. Старался так и действовать.

— Игроки НХЛ в сборной России тех лет были на вес золота. Даже хоккеиста из североамериканского фарм-клуба считали звездой, под которую моментально «расчищалось» место в составе. Получалось, что одни весь Евротур пахали, чтобы сыграть на чемпионате мира, в то время как другим было достаточно просто согласиться.
— Безусловно, ребятам было обидно, когда перед первой игрой чемпионата мира им говорили: «Извини…». Парень прошел с командой все этапы Евротура, весь цикл подготовки, и получает от ворот поворот только потому, что кто-то приехал из НХЛ. Причем тренеры даже не смотрели, в каком он состоянии приехал, готов ли физически, морально. Моментально ставили в состав, с ходу требуя результата. Это, конечно, был перебор. И расслоение на «своих» и «чужих» от этого только усиливалось. На чемпионат мира в Санкт-Петербурге собралась первоклассная по именам команда. Все ждали одного: победы дома после шести безмедальных лет. Но некоторые наши энхаэловцы решили, что достаточно лишь одного нашитого на их спины авторитета – несерьезно подошли к турниру. И, не поймав с первого матча игровой ритм, найти его мы не смогли. О последствиях напоминать, думаю, не надо.

— Правда, что Алексей Яшин, приезжая на чемпионаты мира, первым делом просил русской колбасы? Дескать, за океаном сплошная синтетика…
— О таких тонкостях не слышал. Может, и просил.

— Самый неординарный игрок на вашей памяти?
— (После паузы.) Коля Жердев.

— По каким параметрам?
— До сих пор не пойму, что это за человек и что это за игрок. Мне кажется, он сам себя еще не нашел. Коле многое дано, но если вовремя не задумается, как правильно этим распорядиться, плохо закончит.

Пресыщение

— Решение повесить коньки на гвоздь в 35 лет тяжело далось? По-хорошему, в этом возрасте играть да играть.
— Когда получил травму глаза, понял, что выступать не смогу. Конечно, говорил себе: «Буду бороться! Не сдамся! Буду биться до конца!» Но где-то внутри понимал: на лед больше не выйду. И дело не в том, что я не мог видеть поврежденным глазом… Скажу как есть: до сих пор нет желания тренироваться или просто выходить с кем-то играть. Друзья, знакомые часто зовут покататься, но желания – ноль. По сей день. То ли в игроцкую пору натренировался и наигрался, то ли еще что…

— Дмитрий Миронов, когда в 34 года из-за травмы спины был вынужден завершить карьеру, несколько лет даже не смотрел хоккей – настолько велика была обида.
— Это не мой случай. От игры я не дистанцировался – хоккей смотрел и смотрю. И в какой-то момент понял, что вся моя жизнь прошла в хоккее, и делать что-то лучше я не могу. Вот и решил перейти на тренерскую работу. Взглянул на игру с другой стороны. Если бы испытывал отвращение, ломать бы себя не стал. Завязал бы, и все…

— Из «Атланта» почему ушли?
— Не ушел, а «попросили» (смеется). Из-за неудачного старта ­команды руководство решилось на перестановки в тренерском штабе. Что называется, попал под раздачу. Такова хоккейная жизнь: сегодня здесь, завтра там.

— В Питере как очутились?
— Сушинский пригласил. Он знаком с руководством «Серебряных львов», и когда в клубе появилась вакансия тренера, Макс набрал мой номер. Я посоветовался с семьей и решился. Мне очень нравится Санкт-Петербург. Если бы позвали куда-то в другой город, не факт, что согласился бы.

— Резко наступившая в 2006 году тишина вокруг не угнетала? Не стало шума арены, на которой Александр Прокопьев – один из главных «гладиаторов», капитан сборной, ее лидер, журналисты после матча больше не подходили, командная раздевалка оказалась закрыта…
— (Задумавшись.) Как-то – и, наверное, это к счастью – я не придал этому подобного значения. К отсутствию внимания со стороны прессы я всегда спокойно относился. Ощутил другое: каково жить на другие деньги.

— И каково?
— Как бы это помягче сказать. Непривычно (смеется). Но со временем перестроился.