Виктор Козлов: Влюблённый хоккеист

Виктор Козлов – обладатель одной из самых «волшебных» пар рук в Континентальной хоккейной лиге. А может, и самой. Двадцать лет назад его за умение обыграть нескольких соперников «на носовом платке» сравнивали с Марио Лемье. Прошли годы. Вторым Супер Марио Виктор не стал. Большую часть карьеры он помогал обретать приставку «супер» партнерам. Зачастую – соотечественникам: Павлу Буре во «Флориде», Алексею Яшину в «Айлендерс», Александру Овечкину в «Вашингтоне»…

Козлов – большой, улыбчивый, спокойный и скромный. Последнее качество и не позволило раскрыться в полной мере, как считают некоторые специалисты. Дескать, наглость города берет, не говоря уж о хоккейных коробках. Одноклубники по «Салавату Юлаеву» не согласны. Иначе не выбрали бы Виктора капитаном.

Любопытно, но, вернувшись в Россию, Вик, как его звали за океаном, не стал чаще выступать за сборную. А когда это удавалось (Ванку­вер, Кельн), результаты национальной команды были далеки от выдающихся. Так что пока золотой оттенок славной карь­ере Козлова придают лишь две победы в чемпионатах России – в 1993 году с «Динамо» и в 2011-м с «Салаватом».

Жизнь на льду

— Сравнение с Марио Лемье вам, Виктор, льстило?
— Наоборот, напрягало. Писать можно что угодно, – уж вы-то знаете (смеется). Но на деле все может оказаться совсем по-дру­го­му. Марио – мой кумир, и представьте, что происходило у меня внутри, когда в двадцать лет я отовсюду слышал: «Ты должен играть как он!» Но я не Лемье. Второго такого больше не будет.

— Шестой номер драфта-1993 – солидно. На тот момент из россиян выше выбирали только ваших одноклубников по «Динамо» Алексея Яшина (№ 2) и Дарюса Каспарайтиса (№ 5), в 1992-м.
— У нас, динамовских молодых ребят, была мечта играть в НХЛ. А тут первый раунд драфта, первая десятка! Я, конечно, понимал, что это еще не гарантия успеха. До нас и после многие ребята из разных стран входили в первую тройку, были первыми номерами, однако толком в НХЛ не заиграли. Каждый раз, выходя на лед, надо доказывать, что выбрали тебя не зря. Но все равно, не скрою, было приятно.

— «Золотые руки» из головы растут?
— У хоккеиста все, ну или почти все (смеется) части тела работать должны соответствующе: и ноги, и голова в том числе. Хоккей это не только руки и клюшка.

— «Динамо» было безоговорочным лидером нашего хоккея в смутные времена, став последним чемпионом СССР, единственным победителем чемпионата СНГ и первым триумфатором российского первенства, проходившего под эгидой Межнациональной хоккейной лиги.
— Для меня, парня из Тольятти, та команда являлась элитой российского хоккея. Вокруг – сплошь легенды: Сергей Петренко, Игорь Дорофеев, молодые Алексей Яшин, Сергей Гончар, Андрей Назаров… Да, в тот момент люди пачками уезжали в Северную Америку. И не от хорошей, надо сказать, жизни. В оте­чественном хоккее наступила эпоха безденежья. Но тем не менее оставалось много хороших игроков. А когда я, едва придя в «Динамо», выиграл золото чемпионата страны, для меня это стало настоящей сказкой.

— Как, наверное, и ритм столичной жизни для провинциала?
— А на жизнь вне льда у нас времени не оставалось. С Петром Ильичом (Воробьевым, тогдашним главным тренером «Динамо». – С.) ты занят всегда. База у нас была очень хорошая, со льдом и тренажерным залом, и наша жизнь проходила между двумя этими помещениями. Иногда, конечно, выбирались с ребятами куда-то. Но случалось это крайне редко. В Москву я ехал не ради клубов и ресторанов, а чтобы совершенствоваться как хоккеист.

— А почему Тольятти отдал вас столице так легко, вопреки интересам «Лады», за основу которой вы провели лишь несколько матчей, не считая локаутного сезона-2004/05?
— На самом деле, сопротивление имелось. Но клубы нашли общий язык, и, отыграв полсезона за «Ладу», я надел форму «Динамо». А уже оттуда через три года уехал в «Сан-Хосе».

Любовь на всю жизнь

— Воробьев – брутальный тренер. Таким, по крайней мере, его образ рисуют многие выступавшие у Петра Ильича игроки.
— Это надуманный ярлык. Дескать, Петр Ильич, суровый и злой, «не подходи – убьет» и так далее. А он просто требовательный. Требовательный и справедливый. Не справляется игрок с задачей, занимается ерундой – ему влетит. Человек, который старается, вкалывает на полную катушку, никогда от Воробьева не получит втык. Если кто-то думает, что в НХЛ тренеры принципиально отличаются, он ошибается. Либеральность североамериканцев – миф. Я играл у Майка Кинэна, Дэррила Саттера. Те еще демократы!

— Андрей Трефилов, например, был не в восторге от Теда Нолана, с которым работал в «Баффало». «Он ничего в хоккее не соображал!» – возмущался наш вратарь. Вам тренеры, которых не могли понять, попадались?
— Разные были. Каждый – со своими требованиями, методом и подходом. Но такие, чтобы совсем «без крыши», обошли стороной. Да и как я могу судить наставника? Он мой тренер. Какой бы ни был, я должен его слушаться.

— Дэвид Бекхэм, например, не понимает, как можно от тренерской работы получать удовольствие.
— Раз люди встают на эту стезю, значит, в ней что-то есть. Я пока не знаю, что именно, – пока я игрок – но, наверное, не такая уж она плохая.

— Был момент, когда хоккей на­доедал?
— Ни разу. Можно физически устать или психологически. Не более. Хоккей – моя жизнь, дело, в котором я уверен, которое мне нравится.

— Чем могли бы еще заниматься?
— Всегда думал лишь о хоккее. Отец привил любовь к игре, в которую я и по сей день влюблен.

— А бизнес? Как вариант на будущее.
— Не пробовал пока. Так что ничего не могу сказать. Думаю, человеку, который всю жизнь посвятил хоккею, с ходу стать бизнесменом тяжеловато.

— Сергею Березину это не помешало.
— Сергей – молодец. У него есть жилка. Но, думаю, он тоже не сразу пошел в гору. Сначала все обдумал, подготовил почву.

— Сами с цифрами дружите?
— В кассе магазина, по крайней мере, не обманывают. В остальном – тяжеловато. Биз­нес-пла­ны пока не составляю.

Вашингтонская истерика

— Всю свою заокеанскую карьеру вы провели рядом с российскими суперзвездами: Сергеем Макаровым и Игорем Ларионовым, Павлом и Владимиром Буре, Александром Могильным и Алексеем Яшиным, Александром Овечкиным и Александром Семиным. Чем это объясните?
— Счастливым стечением обстоятельств. Не более того. Мне повезло выступать бок о бок с  легендарными игроками. Помню, впервые вхожу в раздевалку «Сан-Хосе», и цепенею: передо мной – Макаров с Ларионовым. Звезды мирового хоккея! Лучшие игроки нашей сборной, плакат с изображением которых висел у меня дома.

— К ним обратились на «вы»?
— Естественно. Но они быстро объяснили, что так делать не стоит.

— Тренер «Сан-Хосе» Василий Тихонов за что был в ответе?
— За российский легион «Акул». Доносил до наших, зачастую плохо воспринимавших английскую речь, ушей, что от нас хочет главный тренер.

— Первые «крупные» доллары долго карман жгли?
— Я машину на них купил. В России у меня «восьмерка» была. Для постсоветской России – элитное средство передвижения. А тут беру BMW 325 и вижу – о, чудо! – в автомобиле может быть кондиционер. На нее-то и потратил первую хорошую зарплату, предварительно, правда, кое-что отложив.

— Вячеслав Анисин, повесив коньки на гвоздь, работал в автосервисе. Вы – тольяттинец, сам бог велел разбираться в механизмах.
— Разве что поменять колесо способен. В остальном – даже не пытаюсь.

— Американский быт российским хоккеистам пер­вой-вто­рой волны часто дарил нелепые ситуации.
— Меня стороной обошло. Благо рядом были хорошие друзья, наставники, подсказывавшие, что да как.

— На Каспарайтиса США, говорят, любопытно повлияли: соотечественников на льду он стал встречать как можно жестче.
— Не думаю, что россиянам от Дарюса доставалось сильнее, чем остальным. Как говорится, всем сестрам по серьгам. Есть возможность встретить – он встречал, не глядя в паспорт. Дарюс – классный парень. На моей памяти – самый веселый хоккеист.

— В «Динамо» попадались на его розыгрыши?
— Не довелось (улыбается). Но чувство юмора у Каспера – отменное.

— У Овечкина с Семиным из «Вашингтона» с этим тоже порядок. Чего только эфир на CSN стоит…
— (Смеется.) Даже не помню, с чего все началось. Слово за слово, кто-то что-то ляпнул, ко­му-то одному смешинка попала, дальше – цепная реакция. Сначала просто безобидные хиханьки были, а потом они уже перетекли в истерику. Даже самый опытный из нас, Сергей Федоров, и тот не сдержался.

Позор, которому нет оправдания

— Говорят, когда организм не успевает отдохнуть и действует на пределе, человек, порой, способен совершать нечто из ряда вон. Шесть голов за 24 часа – из этой оперы?
— Я сам не знаю, как это объяснить. «Питтсбургу» (2 декабря 2006 года. – С.) я две забил, на следующий день игра в Мэ­ди­сон-сквер-гар­де­не с «Рейнджерс» – покер. Причем ничего особенного я не делал. Настрой – как всегда, обычный. Но шайба залетала после каждого броска… Такое бывает. Иногда бьешься, бьешься – ничего, хоть расшибись. А бывает – прорвет, и, как из рога изобилия, – все подряд в сетку летит.

— Это было в «Айлендерс». А в какой энхаэловской команде чувствовали себя наиболее комфортно?
— Неудачные годы были только в «Нью-Джер­си». С остальными связаны лишь позитивные эмоции.

— В КХЛ из-за океана вы вернулись в 34 года. Возраст ведь еще позволял поиграть в Америке?
— Еще перед сезоном-2008/09 решил: «Последний год в НХЛ». Было интересно поиграть в России, пока еще есть силы. Хотелось отдать долг болельщикам, быть ближе к семье, родителям. Чтобы они чаще приезжали в гости.

— Сергей Зубов, столкнувшись после НХЛ с повседневной Россией, возмущался бюрократией и пробками. Что вас неприятно удивило?
— В России, конечно, живут иначе, чем в Штатах – тут к гадалке не ходи. Но откровением для меня наш быт не стал. Каждое лето я приезжал домой, так что знал, куда возвращаюсь. В Уфе я живу в двух километрах от арены – в охотку могу и пешком пройтись. Так что пробками тоже возмутиться не успеваю.

— До 2000 года вы активно приезжали в сборную, а потом стали ссылаться на то, что хотите побыть с семьей. 11-е место в Санкт-Пе­тер­бур­ге отбило желание?
— Дело совсем не в этом. Ситуации просто были не самые благоприятные для чемпионата мира: то травмы не позволяли, то семейные обстоятельства.

— Домыслов о питерском турнире немало ходит. Например, что главный тренер Александр Якушев не справлялся с командой, потому что не понимал психологии заокеанских игроков.
— Задаваться спустя 12 лет вопросом «Почему?» тяжело. Понятно, что 11-е место – это позор. Тем более на домашнем льду. Оправдания такому результату нет, кто бы ни был главным тренером. Мы не имели права так играть. На тренера свалить – легче всего. Но не думаю, что проблема была только в нем.

— Но ведь существуют возрастные понятия – тренер «старой» и «новой» формации?
— Дело даже не в возрасте. Тренеры разные бывают: требовательные, мягкие, жесткие. Разделение лишь на старую и новую формации не совсем корректно.

— Однако, что «Салават», что «Ак Барс», сменившие минувшим летом «новую» формацию на «старую» – Вячеслава Быкова на Сергея Михалева и Зинэтулу Билялетдинова на Владимира Крикунова соответственно – заметно буксовали на старте сезона.
— Сложно сразу найти полное взаимопонимание с коллективом. Притереться надо. Быков работал в Уфе три года. Билялетдинов в Казани и вовсе с 2004-го. Они досконально знали каждого игрока своих команд. Понимали, кто на что способен и к кому какой подход нужен.

Спокойный капитан

— Капитанство в «Салавате» – дебют для вас?
— Да. И это крайне ответственная роль. Быть выбранным, а не назначенным в такой коман­де – очень почетно.

— Но капитан вы, судя по всему, малоговорящий…
— Видимо, да. Не кричащий уж точно.

— Предпочитаете заводить парт­неров личным примером?
— Не обязательно. У меня есть хорошие помощники, которые умеют завести коман­ду.

— Когда завершите карьеру, жить будете в Майами?
— Пока не знаю. Все будет зависеть от того, чем я буду заниматься после хоккея, и где на тот момент будет моя семья.

— Чем, кстати, хоккеистов так манит это место? Владимир Малахов, Могильный, Березин, оба Буре – все там живут. Круглый год жара, а ведь иногда и дождя со снегом наверняка хочется?
— Каждому свое. Ко­му-то в холоде комфортно, кто-то кайфует от пекла. Я за семь сезонов во «Флориде» привык к тамошнему климату. Раньше, кстати, у меня соседом Валера Буре был, но потом он переехал.

— Самый памятный гол за 21 год в игре?
— В ворота карагандинского «Автомобилиста». Это моя первая шайба за «Ладу». Совсем юным был (15 лет. – С.), когда во время переходного турнира мне доверили место во взрослой коман­де. Лез вон из кожи.

— Есть матч, который очень хочется переиграть?
— Есть. Но как его переиграешь?.. Так что все нормально (улыбается).