Владимир Мышкин: От сборной СССР до мездрильной артели

Он умудрялся десятилетиями оставаться в тени. Его юбилеи проходили незамеченными. Мы перекопали подшивки - обнаружили две-три заметки. Репортеры 70-х предпочитали наблюдать за Мышкиным, олимпийским чемпионом и дублером Третьяка в сборной СССР, со стороны.

Мышкин в их заметках предпочитал тишину. Уединение. Выглядел в своих привычках типичным вратарем.

Эти же заметки сделали из Владимира Мышкина, отличного голкипера, героя одного матча - людям из 70-х не надо объяснять, какого. За таким сюжетом чувствовался нерв, драма. И не важно, что после Кубка Вызова-79 Мышкин продолжал здорово играть за московское "Динамо" и ту же сборную.

* * *

Мы начали объяснять, как добраться до редакции - но Владимир Семенович неожиданно прервал наш рассказ:

- Я в интернете посмотрю и дорогу найду. Мне так удобнее.

Действительно, нашел - приехал на древней "Субару" минута в минуту. По московским улицам ездят на скромных автомобилях люди удивительной судьбы.

С интернета и начали.

- У вас с компьютерными делами порядок?
- Полный. Встаю в шесть утра - и сразу в интернет. Пробегаюсь по новостям.

- Гандбольный тренер Владимир Максимов нас поразил - с огромной скоростью набивал эсэмэски. Вы так можете?
- Не-е-т, ну что вы… Поговорить по телефону могу, а вот sms - не для меня.

- Почему встаете в шесть утра?
- Дочка сдает сессию, ей надо к восьми в институт. Вот и приходится вставать, завтрак ей готовить.

- У вас же дочка в Швейцарии жила?
- Это старшая. А младшая учится в Государственном лингвистическом университете, бывший институт имени Мориса Тореза.

- Жена работает?
- Нет, дома хозяйничает.

- Вот и готовила бы завтрак дочери. А вы бы спали, сил набирались.
- Ну уж нет. Да и не проблема для меня - проснуться рано.

- У вас в июне был юбилей - 55 лет. Самое неожиданное поздравление?
- От губернатора Кировской области Никиты Белых. Надо ж, вспомнили. Никак не ожидал - даже на пятидесятилетие не поздравляли.

- Мы-то думали, в родном Кирово-Чепецке все вашими портретами увешано.
- Не знаю, много лет там не был. Последний раз приезжал в 99-м, отмечали юбилей местного спортклуба. В сентябре в Кирово-Чепецке будут открывать новый дворец спорта - надеюсь, пригласят.

- Как собственный юбилей отметили?
- Скромно - с семьей.

- Почему?
- А почему должно быть иначе? В июне никого не соберешь, все по отпускам. Удачно с днями рождения у Фетисова и Мальцева сложилось, справляют в апреле. Касатонову тоже хорошо - в октябре. А самым памятным для меня был день рождения давний-давний. Большой компанией выбрались в Ялту. Фетисов, Касатонов, Макаров, с которым родились в один день… Можете представить, как мы погуляли. Гостиница "Ялта" до сих пор, наверное, помнит. Для меня, к слову, это особенный город. Я и с женой там познакомился.

- Пятидесятилетие тоже прошло скромно?
- Да. Я только-только приехал из Швейцарии. Никто не знал, что я в Москве. Тихо посидели с семьей.

- В какой момент стали задумываться о том, что время летит быстро?
- Вообще не задумывался. Да я в 55 великолепно себя чувствую!

- Это видно. У нас ощущение, будто вы еще вчера играли.
- Так я по сей день играю - и за "Легенд", и за "Газпром". Тренируюсь вместе с Александром Иванычем Медведевым (президентом КХЛ. - Прим. "СЭ"), держу форму. Иногда выловишь сложную шайбу и думаешь: "55 - а еще ничего!" Я ведь каждое утро час кручу велосипед. Об упражнениях на растяжку мышц тоже не забываю. Хоть тело не обманешь.

- Кости ломит?
- Вот играли как-то в Чехии с ветеранами, назначили буллит. Парень пытался меня обмануть, а пропускать-то неохота. Я этот финт прочитал, ногу вытянул - и порвал мышцу. Полтора месяца восстанавливался.

- Буллит-то вытащили?
- Еще бы!

- Тренером в России вы работаете уже несколько лет - но ни в одном клубе не задерживались.
- В 2000 году стали чемпионами с "Динамо", я тренировал вратарей. На следующий год меня снова позвали в Швейцарию. Там дочка жила, да и жене хотелось. Уехал на четыре года. Вернулся, когда младшей надо было заканчивать школу. И пошло - ЦСКА, "Витязь", "Рысь", "Крылья"…

- Почему из ЦСКА ушли?
- Все разладилось в отношениях с тренерами. Не сошлись характерами.

- С Быковым?
- Скорее, не с Быковым, а с двойкой - Быковым и Захаркиным.

- Вас учили, как надо тренировать вратарей?
- До такого не дошло, но со мной не соглашались. И со Скудрой, и с Симчуком, тогдашними вратарями ЦСКА, у меня были нормальные отношения. Но с тренерами к концу второго сезона испортились. Вот и вся история.

- Быков говорил в интервью 2007 года, что вы сами отказались от работы в сборной.
- Я не отказывался. Хоть читал эти интервью и очень удивлялся. На самом деле Быков обещал мне перед сезоном место в штабе сборной, но все так обещанием и осталось.

- У вас не было желания ему позвонить и что-то прояснить?
- Никакого. Тем более что через газеты выступил Захаркин - дескать, у нас в стране нет тренеров вратарей. Или работать они не умеют. Я понял, кого имеет в виду.

- Переживали?
- Нет. Просто с этими людьми мне не по пути. С Быковым знаком много лет, считались товарищами, - но он принял сторону Захаркина. Если у меня и была обида, то быстро прошла. На обиженных воду возят.

- Будете еще когда-нибудь работать с Быковым или Захаркиным?
- Едва ли.

* * *

- У Захаркина, кстати, шведский паспорт. У вас какой?
- Только российский, в Швейцарии было разрешение на работу. Чтоб получить там паспорт, надо прожить 12 лет на одном месте. Потом сдавать экзамен. Я прожил шесть, затем уехал, вернулся - и отсчет пошел по новой. Однажды проводил сборы в Гринденвальде и случайно увидел, как катаются Белоусова с Протопоповым. Подошел познакомиться, разговорились. Вот они жили в одном месте и дожидались годами швейцарских паспортов. Фанатичные люди, конечно. В половине десятого вечера выходили на лед. И работали так, что забываешь об их возрасте.

- Может, и вы в семьдесят лет будете так же порхать на льду.
- Знаете - допускаю. Лишь бы зрение не помешало. Мне тут заявили на тренировке, когда очки снял: "Если б наш вратарь еще и видел..."

- Сильная близорукость?
- Наоборот, дальнозоркость. В 47 лет обнаружил. Думаю: чего это я все дальше газеты держу? Не по шайбе заметил - по газетам!

- Эти же газеты писали, что вы в середине 90-х ввязались в Москве в какой-то бизнес.
- Не было бизнеса. Приехал из Финляндии в 91-м - так год вообще ничем не занимался. Пока приятель не зазвал в меховое производство. Работал в артели. Нам завозили меха, надо было вымочить, а потом - мездрить...

- Слово-то какое гнусное. И кем же вы были?
- Вот мездрильщиком и был. Сидел возле станка, замачивал шкуры, растягивал. Так прошло полгода. Потом Тузик меня отыскал - хватит, говорит, дурака валять. Иди в "Динамо" тренировать вратарей. 93-й год, дела налаживались. Но меня хватило на два месяца, в Швейцарии как раз Женя Попихин закончил играть.

- И что?
- Стал заниматься детской школой при "Давосе" и пригласил меня. Ехал вроде как на месяц - а остался на шесть лет.

- О хоккее мы еще поговорим. Откройте секрет - что самое сложное в работе мездрильщика?
- Ох, спросили... Надо вовремя кислоты добавить, например. Все это на центрифуге сушится. Главное - чувствовать шкуру. Стоят такие косы, на них кожу тянешь - и срезаешь лишний слой. Запросто можно шкуру попортить. У меня в эти моменты закрадывалась мысль - я, Владимир Мышкин, в сборной СССР играл, а теперь чем-то непонятным занимаюсь.

- Тренер Голубович страшно стесняется, что в тяжелые времена работал метрдотелем. Вы же рассказываете о своих похождениях легко.
- А почему я должен стесняться? Это жизнь моя!

- Что еще умеете кроме мехов и хоккея?
- Пельмени у меня шикарные. Я же простой вятский мужик, у нас пельмени - первое блюдо. Как праздник, их и лепят.

- Мама Овечкина нам рассказывала, как прилетала в Вашингтон и лепила по три тысячи штук. Забивала все морозилки - чтоб Саше надолго хватило.
- Я лепил штук триста, не больше. Дочка из Швейцарии приезжала, вот мы с женой и постарались. Почти четыре часа не отходили от стола.

- Дочка замужем за хоккеистом?
- Нет, обычный парень, швейцарец. Ира работает в банке. Ей 18 лет было, когда привела парня и сказала, что за него замуж собралась. Я был в шоке, мягко говоря. А что сделаешь?

- Когда возвращались из Швейцарии в Россию, что стало самым большим испытанием?
- Дорожное движение. Не мог по Москве ездить. Хоть меня и в Швейцарии преследовали неприятности - квитанции о штрафах приходили прямо на адрес клуба. "О, Мышкин! Опять летел? Вот тебе письмо счастья…" Гонял несильно, но на автобане вдруг раз - блик! Камера тебя сфотографировала! А просрочишь на парковке минут пять - старухи из соседних окон тут же в полицию "стучат". Им делать нечего - вот и засекают время, на сколько отошел. Им от полиции за сигнал, наверное, премия полагается.

- Хомутов вернулся в Россию - и на "зебре" его едва не сбил автомобиль.
- Меня тоже потрясло - в России перед "зеброй" водители газу поддают. Чтоб никто перебежать не успел. А как-то возвращались домой - и сцена на перекрестке у кинотеатра "Метеор": один не уступил дорогу, так другой пистолет выхватил. Я тебя, говорит, сейчас порешу.

* * *

- Последний год вы отработали с Касатоновым в "Крыльях".
- Весь сезон сикось-накось… Как готовить команду, когда не платят? Как хоккеистам думать об игре? На поездки деньги собирались в последний момент. Долги висят до сих пор.

- Вам тоже должны?
- Разумеется. Мне не платили с января. Но это еще ничего, от подольской "Рыси" мы с Касатоновым за сезон всего полторы зарплаты получили. Вот сейчас с вами разговариваем - а у меня, между прочим, последний день контракта с "Крыльями". На ваших глазах становлюсь свободным агентом. И свобода моя неограниченна.

- На сайте "Крыльев" и вы, и Касатонов присутствуете.
- Сайт редко обновляется. Еще на прошлой неделе висела новость - Сергею Мыльникову сделали операцию. А было это в мае. Есть неофициальный сайт "Крыльев", который давно представил новый тренерский состав. Какой-то человек из Лениногорска приходит, кажется. Или из Орска. Мне это имя незнакомо.

- Давайте тогда о Мыльникове. Как прошла операция на сердце?
- Вроде оклемался. Я постоянно с ним на связи. Мыльников перенес инфаркт, оперировали в Москве. Брали вены из ног, делали шунтирование. Серега говорит - располосовали всю грудную клетку…

- У Валерия Васильева было три инфаркта. Про один рассказывал - получил его еще игроком и даже не заметил.
- У меня тоже была беда, которая растянулась на долгие годы. После Олимпиады в Лейк-Плэсиде вернулся с язвой двенадцатиперстной кишки. Расспрашивал врачей - как такое могло произойти в 25 лет? Они качали головами - нервы, только нервы. А вылечили меня годы спустя в Швейцарии. Одного врача прошел, второго - но с третьей попытки получилось. Доктор попался уникальный. Сказал: "Будем экспериментировать. В крови осталась инфекция. Есть схема, которая должна помочь..." Пропил лекарства, которые он предложил, - и горя не знаю.

- Что доктор запретил?
- Пришлось забыть о кофе. Бросил курить. Встречали мы Новый год, я своих предупредил: "Ровно в полночь выкуриваю последнюю сигарету, запиваю ее рюмкой водки, чтоб закрепить, и больше вы меня курящим не увидите ни-ког-да!" Это было восемь лет назад.

- Когда играли - питались по-особенному?
- Больше скажу: лежал в госпитале КГБ на Пехотной улице - оттуда ездил на игры и тренировки. А в 86-м меня отправили в Реутов, госпиталь при дивизии Дзержинского. Как раз случился Чернобыль, и в этот госпиталь стали привозить пострадавших ребят. Жуткое впечатление. Я понять ничего не мог, а все вокруг на эту тему шепотом говорили.

- Вы, став тренером, сдружились с Касатоновым. Чем особенный человек?
- Мы и прежде ладили - первая пятерка в сборной меня всегда поддерживала. Когда Касатонов вернулся из Америки, отыскал меня звонком - попросил помочь, войти в команду "Рысь". Я согласился. Касатонов - честный парень, никогда ничего не говорил за спиной.

- Кого-то еще из хоккеистов 80-х назовете другом?
- Пожалуй, лишь Касатонова. Мы можем созвониться в любое время, хоть посередь ночи. Но я любой встрече рад - например, на чемпионате мира в Германии столкнулся с Трефиловым. Прохожу через холл гостиницы, кто-то окликает: "Володя!" Обернулся: сидит какой-то полный мужик. Улыбается. "Не узнаешь?" - "Андрей, ты?!" Лет двадцать не виделись.

- Неужели двадцать?
- Да, я считал - сам поразился. Как ушел в 91-м из "Динамо", так и не встречались. Андрюха уехал в НХЛ, я - в Финляндию.

- Сами могли оказаться в НХЛ?
- В 90-м, когда выиграли чемпионат СССР, мне было 35 лет. Какая Америка? Я отдыхал в Сочи - и туда дозвонился Стеблин: "Быстро в Москву, пакуй вещи. Я тебя в Финляндию продал". Отыграл сезон и закончил. Контракт копеечный, а мне на руки полагалось тридцать процентов. Устал смертельно, ничего не хотелось. Правда, уже через два года в Давосе постоянно тренировался с местными ветеранами. Однажды Рагулин привез на турнир наших ветеранов.

- Сыграли за них?
- За "Давос". До последнего момента счет был всего 2:1. Мишаков ко мне подъехал: "Ты что, здесь контракт отрабатываешь?! Давай уже, пропускай…"

- Ветераны - мастера художественного слова.
- С Якушевым для меня огромное удовольствие общаться, с Михайловым. Когда-то с Харламовым дружили. Мы оказались в одной группе института физкультуры. Я поступил в 73-м, а окончил - в 81-м. Восемь лет учился, но Валерка - вообще тринадцать. Когда я перешел в "Динамо", собрался с силами. Получил офицерские погоны, перевелся на заочное отделение - в группу к хоккеистам и лыжникам. Там-то и встретился с Харламовым. Говорю: "Валер, давай напряжемся и за год сдадим все. Сможем?" Он усмехнулся: "Мне тяжеловато, буду постепенно. А ты - пробуй…"

- Получилось у вас?
- За год два курса отмахал. А Валерий так и остался на четвертом. В том же августе разбился.

- Вы его представляете в сегодняшней жизни?
- Не представляю. Для меня Харламов остался в 81-м. Даже голос его не помню.

- В гостях у него бывали?
- Нет, но после Кубка Канады сразу отправились к матери Ирины, его жены. Маленький Сашка, сын, как раз там был. Какие-то подарки привезли. Но первым делом всей командой поехали на Кунцевское кладбище.

- Кроме Тихонова?
- С чего вы взяли? Виктор Васильевич был. Я стоял у харламовской могилы и вспоминал случай. Когда проиграли на Олимпиаде американцам, именно Валерка подошел ко мне: "Мыш, не переживай. Спорт есть спорт, всякое бывает". При этом сам переживал дико.

* * *

- В сборной вы были дублером Третьяка. Что он умел такого, чего не умели вы?
- Мы абсолютно разные - и по технике, и по комплекции. Он больше играл на линии, а мне приходилось рассчитывать на катание. Где Владик мог перекрыть телом, там мне надо было реагировать.

- Все вратари - люди со странностями?
- Немного не от мира сего. Это правда. На всю жизнь запомнил слова Виктора Коноваленко: "Ты стоишь, а в тебя кирпичами швыряют. Надо поймать". Я, например, совершенно не могу стоять за воротами. Даже сегодня не могу!

- Почему?
- Это стекло за воротами - ужасное место. Ужас берет, с какой скоростью шайбы летят. Как вратарь успевает?! А потом встаешь в "рамку" - и абсолютно другие ощущения. Все спокойно, никаких проблем.

- Ивашкин нам рассказывал - когда бьют по ловушке, это очень больно.
- Сейчас уже не очень больно, но прежде в ловушках были тоненькие места. Если туда клюшкой двинуть - рука немеет. Вот палец у меня сломан - как раз после такого удара. А этот шов - шайбой распороло. В сборной Петров так бросал, что руки сохли. И Татаринов, конечно.

- Татаринова навещали, когда сидел?
- Нет. Недавно встретились в Химках, Миша там живет. Жизнь наладилась, не пьет. Выглядит нормально, кого-то тренирует. Он же молодой человек - вполне можно привести себя в порядок. Было три гениальных паренька 66-го года рождения - Белошейкин, Вязьмикин и Татаринов. Один покончил с собой, другой умер от рака горла. А у Мишки, надеюсь, все будет хорошо. Я ж его, как и Трефилова, не признал поначалу. Но едва улыбнулся - все вспомнилось…

- Много шрамов подарила вратарская жизнь?
- Только на голове - двенадцать. Прежде не было плотных шлемов, играли в каких-то мыльницах фирмы Jofa. Как-то приложились мне шайбой два Юрия - сначала Тюрин, потом Лебедев. Всю голову штопали. Главное, шлему ничего, а башка пробита. Сашке Сидельникову в 73-м вообще шайба в горло угодила, вот это было страшно. У Фирсова щелчок смертельный. Это первый мой московский сезон, я своими глазами видел: ка-а-к дал...

- Нынче шлемы другие?
- Не сравнить. Шайба скользнет по шлему и уходит в сторону. Голова немножко пошумит, а боли нет.

- Хомутов доиграл до 37 лет, не получив ни единой травмы. Вам еще такие уникумы встречались?
- Я, например, тоже обошелся без серьезных повреждений. Ни одной операции не было. Это сейчас у вратарей к 20 годам на коленях живого места нет - и мениски вырезаны, и связки прооперированы.

- Есть объяснение?
- Я всегда огромное внимание уделял растяжке. И со штангой старался особо не заниматься. У вратаря мышцы должны быть эластичные, а не накачанные. Вы про шлемы спрашивали - я на "Золотой шайбе" начинал в примитивной лицевой маске. Если шайбой в голову попадали - сотрясение гарантировано. Первая настоящая маска в Советском Союзе появилась у Третьяка. Я во время трансляции с телевизора срисовал ее очертания, и в Кирово-Чепецке на заводе мне сварили похожую.

- Она сохранилась?
- У меня и формы, в которой в "Динамо" заканчивал, не осталось. Когда из клуба уходишь, все полагалось сдавать. Иначе обходной не подпишут. Потом молодежь донашивала амуницию. Вратарская форма была дефицитом, особенно в провинции. В нашем Кирово-Чепецке знакомые сапожники помогали коньки ремонтировать, щитки перешивать. Тогда любой голкипер с шилом и дратвой умел обращаться, все время таскал с собой.

- Что такое дратва?
- Прочная льняная нитка. Я и ловушки сам расширял, слишком уж они были маленькие. Но больше всего со щитками мучились.

- Почему?
- Очень неудобные были. Их конским волосом набивали. Если намокали - становились неподъемными. Потом начали какую-то морскую траву добавлять. И вот ты распарываешь это безобразие, трубочки по новой перешиваешь, делаешь аккуратно ремешочки.

- И сейчас смогли бы сшить?
- Конечно. Руки помнят. В Союзе идеальной экипировкой выделялся Алик Семенов из Ярославля. Казалось, у него все фирменное. Когда в Ярославль на игру приехали, я попросил открыть раздевалку хозяев. Хотелось его форму поближе рассмотреть. Оказалось, Алик сам ее сшил.

* * *

- Другой вратарь, почти ваш ровесник, ушел в тапочках выносить мусор - и вернулся домой через две недели.
- Это Серега Голошумов? Да уж, наслышан.

- С вами такого не могло произойти в принципе?
- Конечно, нет. Подобным "экстримом" я не занимался, загулов себе не позволял. Хотя все мы не святые.

- Это точно. В 70-е много шума наделала драка хоккеистов в ресторане. О ней и "Комсомолка" написала. Среди участников в фельетоне значился некий "Мишкин"…
- Это я. Был грех. 1974 год. Сергей Мальцев, младший брат Александра Николаевича, Вахрушев, Чирков и я сидели в ресторане на ВДНХ. Какие-то подвыпившие ребята пристали к девушкам за соседним столиком. Мы вмешались, - и понеслось.

- Хоть без поножовщины?
- Слава богу, без. Даже столы не переворачивали. Помахались чуть-чуть - и все. Приехала милиция, разбираться не стала, всех забрали в отделение. Ночь куковали там, потом нас вытащили. Никого не интересовало, что мы защищали девушек. Повернули все так, будто пьяные хоккеисты устроили в ресторане дебош. А корреспондент "Комсомолки" написал о зарвавшихся молодых спортсменах. Устроили показательную порку.

- Крепко вам досталось?
- Больше всех не повезло Сереге Мальцеву. Его как военнослужащего тут же отправили в часть. Чирков в институте учился, поэтому по армейской линии наказать не могли. А с меня и Вахрушева сняли звание мастеров спорта. Сыч вызывал на ковер. Кулагин в клубе тоже пропесочил. Нас с Вахрушевым на месяц закрыли на базе. Потом начинался молодежный чемпионат мира, а мы оба входили в сборную. Чемпионат выиграли - и нам вернули "мастеров".

- Год спустя молодежная сборная, возвращаясь с чемпионата мира, едва не разбилась. Вы были в том самолете?
- Был. Никогда не забуду. Это январь 75-го. Тогда вместе с молодежкой из Канады летели еще ЦСКА и "Крылья". На подлете к Москве попали в грозу. В иллюминатор я увидел разряд шаровой молнии. Самолет от нее отделяло, кажется, несколько метров. На мгновение стало очень светло, а потом нас тряхануло и в салоне погас свет. После этого часа два в кромешной темноте летели в Ленинград. Там и сели.

- Как вы провели эти часы?
- Вжался в кресло и закрыл глаза.

- Выпить хотелось?
- Еще как! Кто-то из опытных игроков так и поступил. Но в памяти еще свежа была ресторанная история, поэтому выпивать мне никак нельзя было. А пилоты потом сказали: "Спасло нас чудо. Если б молния разрядилась не на подходе к самолету, а попала бы в него - конец". Федя Канарейкин тоже был в том самолете. Давеча с ним вспоминали и этот случай, и как встретились впервые сорок лет назад - на "Золотой шайбе". В 1970-м финал турнира проходил в Кирово-Чепецке. Я играл за местную команду, а Федя - за москвичей. Нас, победителей, награждал Тарасов. Дома фотография лежит - из его рук получаю медаль. Анатолий Владимирович меня расцеловал. Ребята подначивали: "Теперь мыться не будешь?"

- Больше с Тарасовым не общались?
- Потом уже в Москве увиделись - в телестудии на Шаболовке. Он рассказывал о том, как играет Третьяк, "краба" показывал, сам на колени вставал. С той поры Тарасов ко мне тепло относился. Я ведь один из немногих хоккеистов, кому удалось выиграть и "Золотую шайбу", и чемпионат мира.

- А помог стать вратарем вам, кажется, младший брат Мальцева?
- В Кирово-Чепецке в нашей дворовой команде было два голкипера - я и Серега. Александр Мальцев тогда уже играл в "Олимпии", его попросили посудить наш матч. Он увидел, как Серега с центра площадки запустил шайбу, и сказал: "В воротах тебе не место. Если хочешь играть - иди в поле". И в "раму" поставили меня. А Мальцев-младший стал центральным нападающим.

- Удаляли вас редко?
- Один раз на десять минут выгнали. Смешная история. Во время матча судья по фамилии Замонин напортачил, и я в сердцах бросил: "Эх ты, колхозник". Именно так, без мата. Но получил 10 минут. В перерыве в судейскую влетел председатель ЦС "Динамо" генерал Богданов: "За что Мышкину дали штраф?" - "Да он арбитра колхозником назвал", - отвечают. Богданов пришел в ярость: "Что? В Советском Союзе это уважаемая профессия! Это что ж за судья, если "колхозник" для него - оскорбление?!" На этом судейская карьера Замонина закончилась.

- В "Динамо" Юрий Моисеев выдумывал упражнения...
- О, на выдумку он был горазд. С базы мы ездили на Химкинское водохранилище. Там набивали рюкзаки песком, вешали за спину - и по песочку же бежали кросс в гору. Затем рюкзаки откладывались в сторону, и начинались кувырки.

- Моисеев вратарей не щадил?
- Нам давали поблажки. Если все бежали три круга, мы ограничивались двумя. И переходили в руки Ерфилова, который занимался с нами вратарской работой. Вообще-то самые тяжелые нагрузки были не у Моисеева.

- А у кого?
- У Кулагина в "Крыльях". Помню, в Эстонии жили в пансионате. К нему от стадиона вела длинная лестница. Кулагин нам с вратарем Чирковым давал задание: один сажал на плечи Полупанова, другой - Лапина. Так и шагали наверх.

- Ни разу не уронили дорогих ветеранов?
- Пыхтели, но держали. Хотя каждый весил за стольник. Да еще из отпуска они возвращались с лишними килограммами. А на сборе в Кисловодске Кулагин извел нас кроссами. Подъем в 7 утра, - и сразу бежать 10 километров. Кто не укладывался во время, должен был повторить забег. Уже непосредственно перед тренировкой.

- Вы - укладывались?
- Всегда. В 19 лет здоровья вагон. Зато Анисин с Бодуновым нередко оставались на дополнительный кросс.

* * *

- В сборной с Третьяком делили номер?
- Нет, Владик всегда просил, чтобы его селили одного. Пока я играл в "Крыльях", в сборной моим соседом был Сережа Бабинов. А потом и в "Динамо", и в сборной - уже Хайдарыч. Кстати, из нашего поколения Билялетдинова никто Зинэтулой не называет. Только Сашей. Сколько помню - он конспекты вел, все записывал. Поражал желанием вникнуть в любую деталь. Билялетдинов и работает так же - тренировочный процесс отлажен, никаких шараханий.

- Общаетесь?
- Больше по телефону. Шлем друг другу приветы через его зятя - Стаса Романова. Он тоже тренируется в команде "Газпрома". Последний раз с Хайдарычем виделись на вечере КХЛ.

- Чью смерть из бывших одноклубников особенно тяжело переживали?
- Когда уходят молодые - это всегда шок. В Швейцарии узнавал о том, что похоронили Капустина, Сидельникова, Колю Дроздецкого. Недавно потрясла смерть Стельнова и Хализова. Одному 46 было, другому - 47. В голове не укладывается.

- Знаменитый матч на Кубке Вызова-79 - помните до мелочей?
- Детали освежил в памяти, когда в конце 90-х впервые в записи пересмотрел игру. До этого все было как в тумане. Достать кассету помог Сережа Петренко, игравший в "Давосе". Выпросил у приятелей с телевидения. А сейчас у меня и диск есть - на "Горбушке" можно любые хоккейные матчи купить. Часто туда заглядываю.

- Продавцы узнают?
- Нет. Меня вообще на улице не узнают.

- Перед тем матчем Тихонов в лифте невзначай обронил, что вы будете играть.
- Уж не знаю - невзначай или специально. Но встретились мы действительно в лифте. Я спокойно отреагировал. Перед поездкой в Америку планировалось, что один матч я сыграю. Думал, это будет второй. Но оказался - третий, решающий.

- Была у вас еще игра на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде - когда сборная СССР проиграла американским студентам. Петров рассказывал, что вас, выпуская на замену, накачивали в раздевалке Тихонов и комитетчики…
- Не видел я никаких комитетчиков в раздевалке. И накачек особых не было. Что-то Владимир Владимирович попутал. Или я был настолько отрешен, что все сказанное в раздевалке пропускал мимо ушей?

- Тот же Петров уверен, что американцы играли под анаболиками.
- А вот это вполне возможно. Тогда на Олимпиадах не было такого строгого допинг-контроля, как сегодня. Американцы в Лейк-Плэсиде все третьи периоды выигрывали. Носились по площадке так, словно матч едва начался.

- Фильм "Чудо на льду" смотрели?
- Да. Из нас вылепили комических персонажей.

- Себя узнавали?
- Мелькнул в кадре какой-то блондин…

- Раньше на Олимпиадах и чемпионатах мира сборную СССР сопровождали группы поддержки из артистов. В неформальной обстановке с кем-то общались?
- С нами ездили Винокур, Лещенко, Кобзон, Оганезов, Леонов, Дуров. Но ближе всех я сошелся с Женей Мартыновым, светлая ему память. Отличный был мужик - веселый, компанейский, пел хорошо. В 82-м на чемпионате мира отыграли последний матч. Иду в раздевалку, вдруг сверху знакомый голос: "Когда будем праздновать?" Поднимаю голову - Мартынов. Стоит, улыбается. Я отвечаю: "Сегодня в посольстве прием. Там и начнем". Душевно посидели.