Никита Двуреченский: Звёздная болезнь мне не грозит

Нападающий московского «Динамо» Никита Двуреченский был единственным представителем бело-голубых в сборной России, которая в начале 2011 года стала чемпионом мира среди молодежных команд. Однако почивать на лаврах Никите некогда: для него сейчас главная задача – закрепиться в основе «Динамо». Будем надеяться, что с этой задачей он справится на «отлично».

– В последнее время тебя и твоих партнеров буквально разрывали на части. Звездной болезни не появилось?
– А как она может появиться, если я нахожусь в команде Знарка? Для него вообще не существует авторитетов. Ну и что, что я стал чемпионом мира? Наоборот, мне теперь нужно в два раза больше работать, чтобы попасть в основную команду. Я должен доказать своей игрой, что достоин этого.

– Но тебя люди стали узнавать на улицах?
– Когда я ехал из Липецка в Москву, меня в купе узнали. Протянули руку. Поздравили. Сказали, что я молодец. Расспрашивали, как все происходило на чемпионате мира.

– Какое самое яркое воспоминание у тебя сохранилось о молодежном чемпионате мира?
– Когда закончилось время финального матча, и мы все выскочили на лед. В тот момент, честно говоря, я совершенно не понимал, что со мной происходит. Были одни эмоции. Мы обнимались с ребятами. Я благодарил тренеров сборной… Незабываемые ощущения.

– Родители тебя встречали в аэропорту. Что они тебе сказали при встрече?
– «Наконец-то ты вернулся». И, конечно, еще раз поздравили с победой. А я их сразу двоих обнял и произнес: «Мы – чемпионы!»

– В детстве ты мечтал стать чемпионом мира. И мечта эта осуществилась. О чем мечтаешь теперь?
– Стать основным игроком московского «Динамо». И вместе с клубом победить в Кубке Гагарина.

– Скажи, в детстве у тебя были хоккейные кумиры?
– Павел Буре.

– А отец?
– Папа, конечно, есть папа. Но Буре все-таки меня больше вдохновлял. Тем более что у отца другая манера игры. У меня дома была кассета с голами Буре. Я все время ее смотрел, пытался что-то запомнить, повторить.

– С какого момента ты уже хорошо себя помнишь?
– Мне тогда было три или четыре года. Помню, как мне подарили первую игрушку. Это был такой маленький танчик.

– Когда первый раз ты взял в руки клюшку?
– Однажды мне папа предложил: «Не хочешь поиграть в хоккей?» Я его спросил: «А что это такое?» Потом сходил на тренировку отцовской команды. Мне понравилось. Там мне и вручили клюшку. Причем дали сразу две: левую и правую. Удобнее оказалась нам левую руку.

– Поскольку отец твой занимался хоккеем, выбора у тебя в детстве особого и не было?
– На детском уровне не было. А когда я уже чуть постарше стал, меня начало на футбол тянуть. У меня ведь дед был футболистом. Причем в Липецке он считался настоящей звездой. Мне даже папа рассказывал, что, когда дед был помоложе, он с центра поля забивал. А я любил в футболе стоять в воротах. Во дворе играл. Но чтобы перейти из хоккея в футбол – об этом даже речи не шло.

– В детстве с тобой приключались какие-нибудь забавные истории?
– Было дело. У нас во дворе росла рябина. Как раз напротив бабушкиного подъезда. И я любил изредка на нее лазить. А на ней был надломленный сук. И однажды, слезая с рябины, я за него зацепился капюшоном. Так и повис. Самостоятельно спуститься уже не мог. И стал звать на помощь. Хорошо, что дома у бабушки была тетя. Она, правда, сначала не поняла, кто это висит на рябине. Но потом все-таки сняла меня. Мне тогда лет шесть было.

– У тебя в детстве были какие-нибудь страхи?
– Я раньше очень боялся темноты. Когда гулял с ребятами допоздна на улице, потом не мог один зайти в темный подъезд. Мы жили на четвертом этаже. У меня был просто какой-то панический страх темноты. Я даже не мог дома один оставаться. Но потом все как-то само собой прошло.

– А на льду тебе бывает страшно?
– Нет. А чего там можно бояться? Хоккей – это мужской вид спорта. Да и ошибок я не боюсь, потому что, как известно, не ошибается только тот, кто ничего не делает.

– Как ты учился в школе?
– Когда переехал в Москву, учеба немного стала хромать. На тройки стал учиться. Бывали и двойки, как у всех ребят. Но за всю школу я прогулял всего один день. И то меня потом совесть загрызла, и я обо всем признался маме.

– Ты уехал из Липецка в Москву в 11 лет. Из-за того, что в родном городе уже не мог прогрессировать?
– Да, это основная причина. Я в то время уже по-настоящему захотел стать хоккеистом. И мы решили с родителями, что надо пробовать себя в серьезных школах.

– А почему ты поехал именно в «Динамо»?
– У отца был знакомый динамовский тренер, который тренировал команду 1991 года рождения. Я приехал на просмотр и меня сразу взяли. Помню, ко мне подошел тренер школы Владимир Андреевич Репнев и спросил, хочу ли я приехать на сборы. Я ответил положительно. Так и оказался в «Динамо».

– Не страшно было уезжать в таком возрасте из родного города?
– Страшно было уезжать от родителей. Больше переживал из-за того, что останусь прежде всего без мамы. Когда мы приехали в динамовский интернат, она расплакалась. И я вслед за ней. И тогда мама сказала: «Нет, я тебя здесь не оставлю». Но я собрался и ответил ей, что решение уже принято, и я остаюсь.

– Что вспоминается из того времени, пока ты находился в интернате?
 – Помню, мы играли с командой «Русь» и боролись с ней за второе место. Счет был 3:2 в нашу пользу. В конце встречи соперник снял вратаря. И я, обыграв двух защитников, бросал в пустые ворота, но попал в штангу. Я долго плакал после этого. Очень обидно было.

– Помнишь, когда стал зарабатывать хоккеем первые деньги?
– Это было в молодежке «Динамо». Но денег хватало только на еду. Я все-таки не маленький. И кушать хочется всегда, даже сейчас. Поэтому деньги постоянно уходили на еду. А в том году я отдал деньги родителям, и они купили машину.

– А как ты вообще относишься к деньгам?
– Если у меня они появляются, тут же все разлетаются. Соблазнов много. Одно нужно купить, другое. Хотя, когда денег нет, я тоже могу спокойно себя чувствовать.

– Что ты испытал, когда тебя в прошлом сезоне впервые пригласили в основу «Динамо»?
– Я здорово нервничал. Но в игру вошел быстро. Потому что мне Хомутов подсказал, как в тех или иных ситуациях действовать. – Например?

– Нельзя терять шайбу ни на своей, ни на чужой синей линии. И не нужно самому выводить шайбу из своей зоны. В общем, простые вещи. И у меня получалось. Да и ребята помогали, подсказывали.
– А у тебя есть объяснение, что случилось с «Динамо» в плей-офф в прошлом сезоне?

– Знаете, у нас в прошлом сезоне были звезды. Но они, как мне кажется, не очень профессионально отнеслись к делу.
– Тянули одеяло на себя?

– Я бы так не сказал. Просто они выходили в большинстве, и у них ничего не получалось. В такие моменты, если честно, я готов был сам выскочить на площадку. Мне очень хотелось пройти в плей-офф. А у нас ведь в том году были действительно настоящие звезды. Один Гудлер чего стоил.
– Твоим главным критиком является отец?

– Отца нельзя называть критиком. Он мне просто все объясняет, разжевывает, как надо было сыграть в той или иной ситуации. Я это воспринимаю абсолютно нормально. Могу высказать свое мнение, с которым он иногда соглашается. Вообще, у нас с ним замечательные отношения.
– Но «напихать» тебе при случае он может?

– Нет. Такого даже в детстве, по-моему, не было.
– Можешь вспомнить, когда последний раз дрался в жизни?
– Года два с половиной назад.

– Из-за чего подрался?
– Не хочу об этом вспоминать.

– А на льду когда дрался последний раз?
– Это было за год до создания МХЛ. Я тогда играл за вторую команду. И мы подрались с ребятами из «Витязя».

– Бились серьезно?
– Секунд пятнадцать, наверное, шла драка. За это время мы успели с соперником обменяться несколькими ударами. Помню, потом вышла смешная фотография этого боя. У меня там было такое злое лицо.

– Ты сможешь за себя постоять на улице?
– Конечно. Хотя бывают ситуации, что лучше даже убежать. Ведь у нас хватает дураков на свете.

– Чего ты боишься больше всего в жизни?
– Потерять своих родных и близких мне людей.

– А ты веришь в приметы?
– Я не могу сказать, что у меня есть какие-то особые приметы.

– Но какой-то ритуал в день игры ты соблюдаешь?
– Я никогда не разговариваю с мамой в день игры. Она об этом знает, и мне сама не звонит.

– Можешь вспомнить самый «безбашенный» поступок в своей жизни?
– Скорее не мой, а моего друга. Это было в детстве. У нас в соседнем доме жил мужичок, который не очень положительно относился ко всем ребятам с нашего двора. Потому что они его периодически доставали. То кличку ему прокричат, то еще чего. Ну и я, конечно, кричал, а потом убегал. Однажды мы гуляли с другом. И тот додумался кинуть снежком в окно этому мужику. После этого мы зашли в магазин, а когда вышли, то увидели нашего соседа, который караулил нас с палкой. Когда я его увидел, то побежал так быстро, как никогда раньше не бегал. Он успел бросить в нас палку, но, слава богу, не попал. А потом сосед еще долго караулил нас у дома. Мне пришлось позвонить деду. Он вышел, разобрался с этим мужичком и отвел меня домой.

– Какой совет ты запомнил на всю жизнь?
– «Прежде чем что-то сделать, надо хорошо подумать». Это мне отец всегда говорил.