Даниил Тарасов: Когда папы не стало, пришли бандиты и забрали все деньги

Нападающий Даниил Тарасов всю карьеру в России играл только за московское «Динамо». С 2015 года он забросил за команду 77 шайб, став лучшим снайпером динамовцев в истории КХЛ. Но в это межсезонье после смены руководства и тренерского штаба «Динамо» обменяло Тарасова в «Ак Барс».

В интервью «СЭ» форвард рассказал об обмене, тяжелой травме, полученной в прошлом плей-офф, и семье.

Ехал на сбор «Динамо», зная о переходе в «Ак Барс»

— Как себя чувствуете после обмена в «Ак Барс»? Всю карьеру в России провели в «Динамо», какие ощущения после тренировок в новом клубе?
— Ощущения положительные, очень рад, что попал в такую организацию. Все условия на высшем уровне, многих ребят знаю, поэтому адаптация прошла очень быстро.

— Успели поговорить с тренерским штабом о роли, в которой вас видят?
— Я только начал кататься, провел полноценный день с командой. Пока что пытаюсь понять тактику и схему, втягиваюсь в рабочий процесс. С Димой Кагарлицким и с Джорданом Уилом провожу много времени, я их знаю хорошо. С Кагарлицким играли вместе в «Динамо», а против Уила часто играл в АХЛ. Сейчас я во всем готов слушать тренера и выполнять все его указания. Я и в большинстве играл в «Динамо», и в меньшинстве, поэтому жду любых заданий.

— В конце июня в интервью вы сказали, что было бы неплохо снова играть в тройке с Шипачевым. Тогда могли представить, что уже через месяц будете в другом клубе?
— Нет, конечно. Как Вадик пришел, так я играл либо с ним, либо во второй тройке. Я вообще не мог подумать, что окажусь в другом клубе. Для меня это большой шаг вперед, с нетерпением жду первых игр. Много говорить о том, какой это великий клуб, не буду, все и так понятно из задачи выиграть Кубок Гагарина, которую ставят каждый год. С «Динамо» кубок не выигрывал, посмотрим, что будет.

— В прессе было много новостей, из-за чего вы сменили клуб. Говорили о том, что новый тренерский штаб попросил игроков раньше выйти из отпуска, а вы отказались, ссылаясь на свой план.
— Нет. Я разговаривал с тренерами, руководством клуба, меня никто не вызывал. С 1 июля был лагерь развития, но там в основном были молодые игроки. Потом начали присоединяться некоторые ребята — может быть, кто мало катался до этого или некуда было в зал ходить. Приехали Шипачев, Сергеев, ребята, которые перешли из «Ак Барса» (Галиев, Педан, Фисенко). Мне лично никто не звонил, что нужно приезжать. Я готовился по своей программе, и за два дня до медкомиссии, 10 июля, мне позвонил агент (Юрий Николаев. — Прим. «СЭ») и сказал, что готовится обмен в другой клуб. Я до сих пор не знаю, почему от меня решили избавиться, от кого это пошло. Мы уже на следующий день вышли на «Ак Барс» и вели переговоры, ни с каким другим клубом я уже не общался. И на первый сбор с «Динамо» в Нижний Новгород я ехал, зная, что перехожу в «Ак Барс».

— Каково быть в команде, зная, что из нее уйдешь?
— У меня есть действующий контракт, я профессионал, приходилось тренироваться. Я выходил, работал, делал свое дело. Провел два цикла с «Динамо», потом позвонило руководство «Ак Барса», сказали прилетать. Я сразу поехал в Москву, собрал вещи и улетел в Казань.

— Связана ли смена руководства в «Динамо» с обменом?
— Я давно в «Динамо», застал не одну смену руководства. Я всегда был предан клубу, когда клуб обанкротился, мог уйти в другой, но остался. Всегда отдавал всего себя на льду и доказывал, что достоин быть в «Динамо». Я не знаю, связана ли смена руководства с моим уходом, мне никто ничего толком не сказал.

— Писали, что у вас конфликт с главным тренером Алексеем Кудашовым и с новым менеджером Алексеем Сопиным.
— Когда мне 10 числа озвучили, что я не нужен, я сразу позвонил генеральному менеджеру, потому что у меня был шок. Конкретики в ответ я никакой не услышал. При этом у меня в контракте был пункт о запрете на обмен без моего согласия. Главному тренеру звонил, он тоже сказал, что не в курсе. Я приехал на сборы, никаких конфликтов там не было. Выполнял всю необходимую работу.

— Насколько тяжело было покидать «Динамо»?
— Очень тяжело. Я воспитанник «Динамо», прошел очень много смен тренеров и руководства, никогда даже речи не шло о моем уходе. Я думал, что закончу в «Динамо», меня все устраивало, и я своей игрой доказывал, что достоин этого. Всей организации, болельщикам хочу сказать спасибо за то, что всегда поддерживали. Это реально был мой дом на протяжении очень долгого времени.

— У вас была травма, полученная в драке с игроком СКА, — перелом глазницы. Насколько тяжело было восстанавливаться?
— Это был конец первого периода. Я пришел в раздевалку, и у меня глаз не видел. Понимал, что это игра плей-офф и не могу оставить команду. Я доиграл матч, и сразу после мы полетели в Санкт-Петербург. Хотя мне уже нельзя было летать, надо было делать снимок. В самолете, когда шли на посадку, из-за перепада давления глаз очень сильно заплыл, заболела голова. Доктора до последнего пытались открыть мне глаз, давали противовоспалительное, но не получилось. Затем я прилетел в Москву, в самолете не так все плохо было — заранее выпил обезболивающее. Обследовался и узнал, что был перелом, был вопрос, как это повлияет на зрение. Спасибо динамовским врачам, которые сделали все возможное, нашли хорошую клинику и квалифицированных специалистов, и в итоге получилось избежать операции и сохранить зрение. Целый месяц у меня был без активностей, все было под запретом, но главное — все обошлось. 

Мама предсказала обмен в Казань

— По ходу прошлого сезона была новость, что вы в ходе бытового конфликта получили ножевое ранение.
— Я не пропустил ни одной тренировки, вышел на следующую игру и забил. Вопросов никаких от клуба не было. Если б меня резали ножом, я вряд ли на лед бы вышел.

— Вы в интервью говорили, что мама вас с сестрой одна воспитывала. Полтора года назад ее не стало.
— Конечно, сильно ее не хватает. У мамы в квартире мой музей, хочу перевезти в свою квартиру. Там все мои награды, шайбы, медали, клюшки многих игроков НХЛ, все мои старые формы. В той квартире стоят фотографии с папой, которого не стало, когда мне четыре года было. Мама умерла в достаточно зрелом возрасте, когда я уже был не ребенком, а взрослым мужчиной. Мне было очень тяжело, не мог думать ни о чем. Первые 10 матчей после этого отыграл по нулям. Хотел абстрагироваться, думать только о хоккее, но не получалось. Мне и время давали на восстановление, чтобы я пришел в себя. Мама всю жизнь отдала мне и сестре. Всегда вспоминаю, все думаю о ней, она — мой ангел-хранитель. Кстати, она мне как-то говорила, что хочет, чтобы я играл в Казани.

— Когда это было?
— Мама постоянно читала новости, в одно время писали, что я могу куда-то уйти. И говорила, что если я буду куда-то уходить, то пусть лучше в «Ак Барс». Она у меня сама казашка с татарскими корнями.

— Как у нее получалось финансово в тяжелые 90-е годы вытягивать двоих детей?
— У папы был бизнес, мы жили в достатке. У нас дома было много драгоценностей, много денег, но когда папы не стало, через два-три месяца пришли бандиты и все забрали. В банке тогда еще ничего не держали, все было дома. Мама работала с утра до вечера на Кожуховском авторынке. И я никогда не испытывал недостатка в чем-то. Видел, что во дворе у каких-то ребят чего-то не хватает, но у нас сестрой было все. Мама всегда мне и на карманные расходы давала деньги, и в кафе водила. Огромное ей спасибо, у меня было очень счастливое и хорошее детство.

— Кто был образцом мужской модели поведения?
— Наверное, такого не было. После смерти папы мама не вышла замуж, она иногда говорила: «Дань, как ты отнесешься, если у меня будет другой мужчина?» Я был категорически против. Мама очень сильно меня любила, жила мной и заменяла папу. Я рано уехал в Америку и очень быстро стал самостоятельным. Недостатка отца в детстве я не чувствовал, могу так сказать.

— После смерти мамы вы посвятили ей гол. Что чувствовали в тот момент?
— Это был четвертый гол в гостевом матче с «Амуром», я тогда понял, что возвращаюсь в хоккей, все снова начинает получаться, броски идут, поэтому я гол решил ей посвятить. Потом, когда у нее был день рождения, мы играли с Уфой, я шел на арену, слушал музыку в наушниках, шли мурашки, и я даже заплакал, но знал, что точно забью. И я забил: шайба после рикошета попала в «девятку».

— Помните ли последний разговор?
- Мама у меня заболела, когда у нас были сборы в Нижнем Новгороде. У нее случился сердечный приступ, ей поставили клапан, тогда она была в Болгарии. Я прилетел к ней, потом ее перевезли в Москву, но состояние ухудшалось. Я каждый день ездил к ней, пока она была в сознании, но как такового разговора не получалось, потому что она была на препаратах. Она никогда не падала духом, ни разу не сказала, что ей больно или что-то беспокоит. В последний день я был у нее. Приехал домой, и градом пошли слезы — я вообще редко плачу, но тогда, наверное, что-то почувствовал. Через пару часов позвонили из больницы и сказали, что мамы больше нет. 

— Не было желания попросить у тренеров паузы?
— Мне дали паузу на похороны, а потом я сразу поехал к ребятам, чтобы перевести мысли немного. Не просил дополнительного перерыва, считал, что надо играть, быть с командой. — Кто вас поддержал больше всего в этот момент? — Мы в этот же день встретились с сестрой, поехали к маме на квартиру. Вместе со всем справились.

— Возвращение из «Сан-Хосе» в 2015-м было связано с тем, чтобы играть дома, в Москве?
— Мама в тот момент себя не очень хорошо чувствовала, я понимал, что надо быть рядом.

— Не жалеете об отъезде?
— Я возвращался в Россию не только по хоккейным мотивам. Сейчас я уверен, что все у меня там получилось бы. Я заканчивал сезон в НХЛ, «Сан-Хосе» предлагал остаться. Те ребята, с кем я играл в АХЛ, сейчас и Кубки Стэнли завоевывают, и поголовно играют в НХЛ — Гудроу, Гурд, Курали, Тирни. Спустя годы понимаю, что можно было остаться. Но поступил бы точно так же.

— Вы говорили, что смотрели плей-офф НХЛ. Утром вставали?
— Старался не ложиться, все-таки отпуск — на кофе как-то держался, было очень интересно. Больше всех понравилась «Тампа», тем более ребят некоторых знаю хорошо.

— Многие удивлены Кириллом Капризовым и как он быстро вышел на лидирующие позиции в лиге.
— Для меня это не было сюрпризом. Перед отъездом мы с ним виделись, и я всегда говорил, что все у него получится.

— Верите, что ЦСКА его вернет?
— Я думаю, у него все в порядке будет в НХЛ.