Все двадцать пять

— Не кажется ли вам, Аркадий Иванович, что вы в некоторой степени должник перед любителями хоккея, которые ловят каждое слово об этой игре?
— Вынужден согласиться. Ни как не могу собраться. Я считаю, что спортсмен имеет право на одну единственную книгу, подводящую итог всей деятельности. Надеюсь, что скоро начну ее писать...

— А пока разрешите задать вам ряд вопросов о прошлом, на стоящем и будущем хоккея. Как родилась идея развивать в Советском Союзе хоккей с шайбой? Может быть, вы назовете имя человека, которому пришла в голову эта счастливая мысль?
— Нет, кого-нибудь одного назвать не могу... В послевоенные годы наш спорт выходил на международную арену. Встал вопрос об участии советских спортсменов в Олимпийских играх. И поскольку в программе Олимпиад был хоккей с шайбой, решили осваивать этот вид спорта, привлекая к нему мастеров русского хоккея...

— Как вы сами познакомились с новой игрой? Каковы были первые впечатления?
— В первый раз я видел канадский хоккей, как его тогда называли, еще мальчишкой в конце 20-х годов, когда н нам приезжала немецкая рабочая команда. В 1937 году, учась в Высшей школе тренеров, я знакомился с основами этой игры. После войны, прежде чем начались чемпионаты СССР, был организован для нас показательный матч. Встречались две команды, составленные из студентов института физкультуры. Мастерство хоккеистов было крайне низким, и впечатление от их беспомощности я перенес на всю игру. И позже, уже играя и тренируя, относился к новому хоккею с меньшим интересом, чем к футболу. Я тренировал тогда футболистов молодежной команды «Динамо», был увлечен этой работой и не помышлял, что придется когда-нибудь от нее отказаться. Но руководители «Динамо» требовали, чтобы я целиком переключился на хоккей. Я долго колебался, потом сделал выбор и не жалею об этом.

— За эти 25 лет вы, конечно, не раз оглядывались назад. Были ли ошибки, крутые повороты, отступления от задуманного?
— Если развитие нашего хоккея за четверть века изобразить графически, получится некая кривая, сложная, но неуклонно ползущая вверх. Перенесите эту кривую на кальку — и весь мой тренерский путь перед вами.

Сейчас редко бывает в спорте, чтобы кто-то начинал с нуля. Каждый тренер принимает от своих предшественников опыт, знания, традиции, ошибки. Потом он сам осмысливает предыдущее: что-то принимает на веру, что-то проверяет, что-то отбрасывает. У нас ничего подобного не было. Да что там говорить: настоящего-то хоккея с шайбой мы никогда не видели.

Так что кривая, о которой я говорил, выходила из нулевой точки. Были на ней и ровные участки, и спады, но чаще резкие скачки вверх. Шло постепенное наслоение знаний: мы брели ощупью, искали, оступались, находили, а потом являлась творческая удача

— И я не ошибусь, наверное, если скажу, что первая удача относится к 1948 году, к матчам с чехословацкими хоккеистами из клуба ЛТЦ?
— Безусловно. Даже трудно себе представить, сколько открытий принесла нам та зима. Многие из них кажутся сегодня наивными, но я все же расскажу, чтобы было понятно, какими зелеными новичками мы были. Для нас, например, явилось полным откровением умение ЛТЦ владеть шайбой. Мы ведь играли в одной плоскости — по льду и только, а гости поднимали шайбу, делали передачи по воздуху на большие расстояния. Так мы обнаружили, что неподатливая шайба может быть послушной, как мяч.

Другой пример. Мы совершенно неё умели реализовывать численное преимущество. Даже наоборот, оно часто шло на руку провинившимся. Защищавшиеся откатывались в свою зону н отбивались четверкой, а действовала против них лишь тройка нападающих, потому что мы не знали, как использовать защитников. ЛТЦ ‹объяснила» нам и это.

— Но ведь не только из подобных «открытий» состояли матчи. Наверняка вы проверили и собственные находки?
— О6 этом уже писалось не раз. Встречи с ЛТЦ убедили нас, что мы, пожалуй, даже превосходим хоккеистов Чехословакии в тактической сметке, в скорости, в мастерстве катания, в умении выполнять большой объем работы. Естественно, что мы проверили н свои козыри. В одном из матчей, например, Василию Трофимову было дано задание нейтрализовать сильнейшего форварда ЛТЦ Владимира Забродского, и он персональной опекой по всему полю выключил его из игры. Так был перенесен в хоккей — тактический прием, хорошо освоенный нами в футболе и в русском хоккее.

— А чему научили вас первые матчи с канадцами?
— Они открыли нам «щелчок». Правда, долгое время мы не могли его освоить — клюшки были плохие. Но чему научили нас канадцы — это жесткость, силовая борьба. Откровенно говоря, такая игра была нам не по вкусу, но правила есть правила, и мы взялись за освоение силовых приемов. Но подъем хоккея зависел не только от встреч с зарубежными командами. Каждый сезон приносил нам все новые находки, причем не всегда в роли первооткрывателей выступали тренеры. Новая игра пришлась по душе, «белых пятен» и в технике, ни в тактике было множество. простор для творчества — безграничен, и каждый хотел придумать что-то свое. Помню какую задачу задали соперникам динамовцы Петелин и Уваров. Оба техничные, быстрые, юркие, они в паре, — двигаясь вдоль борта на небольшом расстоянии друг от друга и передавая шайбу в одно касание, проходили любую защиту. Долго приспосабливались к ним противники. Это лишь эпизод. Наверное, мало кто помнит о нем, но такие вот находки и опровержения двигали вперед наш хоккей.

— Вы упомянули о качестве клюшек. По-видимому, были и другие объективные причины, в какой-то степени замедлявшие или ускорявшие прогресс?
— Я как раз хотел сказать, что следующий качественный скачок нашего хоккея связан с появлением искусственных катков. Вы не представляете, как мы мучились в поисках льда. как зависели от погоды, насколько. несовершенной была организация тренировочной работы. Помню, с первыми морозами мы с Тарасовым чуть свет встречались у пруда и на тонком еще льду отрабатывали умение бросать шайбу. И сезон тогда длился месяца четыре, не больше. В 1955 году хоккеисты сборной объясняли свое поражение на чемпионате мира усталостью, дескать, сыграли за зиму 23 игры. Для сравнения скажу, что в прошлом сезоне только до первенства мира игроки провели около 70 матчей.

Искусственный же лед сделал хоккей практически круглогодичным, помог найти разумные формы подготовки к сезону.

Можно назвать ещё одну причину, повлиявшую на развитие хоккея. Достоинства наших команд, так удивившие в 1948 году хоккеистов Чехословакии: большие скорости. владение коньками, тактическое разнообразие, работоспособность были заложены в русском хоккее. Эти качества стали основополагающими в советской хоккейной школе. Мы можем гордиться тем, что не стали заниматься подражанием, приглашать зарубежных тренеров (были предложения копировать ту или иную манеру игры, а смогли сохранить своеобразие нашего хоккея. Уверен, в этом важнейшая причина наших успехов, только благодаря этому в кратчайшие сроки нам. удалось догнать главных соперников.

— Разговор у нас пока шел о развитии советского хоккея вообще. А теперь перейдем непосредственно к вашему опыту. Тренер и хоккеисты. Что представляется вам главным в их взаимоотношениях?
— Единство взглядов. Идеи тренера должны быть ясны и доходчивы. Оговорюсь, не всегда это достигается сразу, бывают моменты, когда взаимопонимание нарушается Но в том и состоит тренерское искусство, чтобы терпеливо — особо хочу подчеркнуть: терпеливо — убедить игроков в своей правоте. сделать их своими единомышленниками. я противник «палочной — дисциплины, всегда стоял ин буду стоять за дисциплину сознательную. Хоккеисты должны верить в необходимость того, что требует от них тренер.

— Значит ли это, что вы строите свои отношения с игроками исключительно на доверии?
— Так должно быть в идеале, Пока вынужден держать под контролем н отношение спортсмена к тренировкам, и соблюдение им режима. Отсюда и предматчевые сборы, и мелочная опека. Не перестану ставить в пример замечательных наших хоккеистов Б. Майорова, Старшинова, Давыдова, Фирсова. Всегда доверял им, знал, что без всякого тренерского надзора к любому матчу. они будут отлично подготовлены. Здесь сказываются спортивная культура, преданность своему делу, человеческая порядочность.

— Как вы решаете такую проблему: на одно место в вашей команде претендуют молодой хоккеист и опытный, играющие в данный момент в одну силу. Кому вы отдадите предпочтение?
— Всегда предпочитаю опыт. Мы слишком порой балуем молодежь, и в то же время безжалостны к старым игрокам. Нет, молодой должен превзойти своего предшественника, только тогда можно доверить ему место в основном составе.

Застой в игре Мотовилова, к примеру, я объясняю тем очень уж большим доверием, которое слишком рано стали мы ему оказывать. И выступления в сборной, и поездки в Канаду, а уровень мастерства оставался прежним. Вот при конкуренции — не сомневаюсь в этом — его одаренность проявилась бы гораздо полнее. И Мотовилов не исключение, таких примеров можно было бы привести сколько угодно.

— Были ли у вас хоккеисты, в возможности которых мало кто верил, а они все же ваши надежды оправдали?
— Виталий Давыдов — яркий пример. Он играл в нашей молодежной команде левым нападающим. Отличался скоростью, но действовал в передней линии излишне робко. Мы взяли его в команду мастеров и долго думали, как использовать его быстроту. Как-то на соревнованиях баскетболистов я обратил внимание, что в защиту ставят невысоких, скоростных игроков, в то время как раньше старались сделать защитниками самых рослых. И я решился. Рядом с тяжелыми, массивными защитниками, к которым все мы привыкли, появился невысокий, легкий Давыдов. Я верил в его быстроту, резкость, но более всего в его поразительное трудолюбие. Вспоминаю, что поддержки не встретил ни у кого. Даже Тарасов, умеющий угадать в хоккеисте скрытые его возможности, долгое время относился к Давыдову скептически.

— А в нападении Давыдов не стал бы первоклассным мастером?
— Наверное, нет. Только не подумайте, что Давыдов стал Давыдовым лишь благодаря тренеру. Мне удалось разглядеть в нем задатки защитника, убедить его попробовать себя в новом качестве; заставить поверить в свои силы. Все остальное — от давыдовского трудолюбия. Мы и потом всячески развивали сильные его качества. Резкость, смелость и быстрота позволили ему в совершенстве освоить силовые приемы. Из робкого нападающего Виталий превратился в отчаянной храбрости защитника, который без колебаний принимал: на корпус хоккеистов, значительно более тяжелых, чем он сам.

— Наверное, были и хоккеисты, по-настоящему талантливые, чья одаренность так и не раскрылась, несмотря на все усилия тренеров?
— Назову двоих: Валентина Чистова и Игоря Чистовского. Начну с первого, поскольку он мой ученик. Мне редко, доводилось встречать спортсмена, столь одаренного, как Чистов: Думаю, будь он потребовательнее к себе; мог бы вписать свое имя в историю советского хоккея. А сейчас вряд ли кто и помнит о нём, хотя выступал он в московском «Динамо», а потом в киевском, совсем недавно. Здесь я должен признать свое поражение — казалось бы, все средства были использованы, но заставить Чистова серьезно тренироваться я так и не смог.

Чистовский — хоккеист горьковского «Торпедо» должен был стать феноменальным игроком, но тоже относился к хоккею как к чему-то второстепенному, беззаботно растрачивал свой талант, тренировался когда хотел и как хотел, идеальным отношением к режиму не отличался. Результат тот же. Хотя играл он за «Торпедо» еще в прошлом сезоне. но на прежнего Чистовского давно уже не был похож. В случае с Чистовским, кстати, налицо проблема, которая, правда, несколько уведет нас от основного разговора...

— Это не страшно.
— На нас, московских тренеров, часто обижаются, когда в наши команды переходит игрок из другого города. А есть в таких переходах смысл. Талантливый хоккеист в своем городе — кумир болельщиков, слава кружит ему голову, вокруг него царит обстановка всепрощения, и нет человека, который мог бы держать знаменитость в ежовых рукавицах. Его приглашают в сборную, и вернувшись в свою команду, на местного тренера он смотрит свысока. Попав же в столичный клуб, он скорее раскрывает свое дарование. Не только потому, что здесь он тренируется под руководством опытных педагогов, кроме того, он попадает в коллектив, где премьерству нет места.

— Согласны ли вы с мнением, что в нашем хоккее стало меньше ярких индивидуальностей?
— Сейчас выделиться труднее. Во времена. Боброва, допустим, уровень среднего хоккеиста был значительно ниже. И все же доля истины в вашем утверждении есть.

— Не кажется ли вам, что причина этого — в излишнем подчинении индивидуально сильных хоккеистов интересам командной игры?
— Я и почитаю за «звезду» того спортсмена, который умеет ставить свое мастерство на службу партнёрам. Идеал — Пеле. Он не требует, чтобы команда работала на него, а сам работает на команду. И именно в этом его сила.

Приведу пример из собственного опыта. Я играл до войны в футбольной команде мастеров «Динамо» центральным защитником. Приходилось. опекать таких на дающих, как Пайчадзе и Федотов. Каждый из них был истин виртуозом. На Пайчадзе играла вся команда, поэтому разрушить комбинацию тбилисцев было бы, значительно легче. Получив мяч, Пайчадзе нелегко с ним расставался, он обладал великолепным дриблингом, и отобрать у него мяч было сложно. Но я преследовал его, боролся, и часто мне удавалось обезвредить главного форварда тбилисского «Динамо». Федотов не терпел однообразия. Каждый ход его был неожидан, не похож на предыдущий: он отлично видел партнеров, не скупился на передачи, сам мог обыграть защитника, пройти вперед, ударить издалека, остро открыться. Насколько же мне труднее было играть против Федотова!

Однажды в хоккее мы провели такой эксперимент. Это было все в тех же матчах с ЛТЦ. На одну из закрытых игр мы выставили ярко выраженных «индивидуалистов», хоккеистов техничных, но командной игры не признающих: результат — поражение со счетом 2:11.

На следующий день против ЛТЦ вышла команда — не сборная виртуозов, а именно команда, умело сочетающая индивидуальную игру с коллективной, и победила — 7:5.

— Какое качество в хоккеистах вы цените более других?
— Стабильность игры на высоком уровне. Я хочу верить в спортсмена, которого беру в свою команду, и потому игрока стабильного предпочту другому, пусть более яркому и одаренному, но который сегодня может сыграть блестяще, а завтра серенько. Потому мы, тренеры сборной, несмотря на частые упреки, каждый год берем на чемпионат мира Мишакова. Мишаков — сильный, хоккеист и стабильный, а значит, надежный.

— Вы упомянули о сборной, и я хочу задать вопрос о вашей совместной работе с Тарасовым. Как вы разделяете свои обязанности?
— На первых порах мы вместе вели тренировку, оба выходили на лед, он работал с нападающими, я — с защитниками. Теперь занятия проводит Тарасов, но всю подготовительную работу — составление плана тренировки, дозировку нагрузок ведем вместе. Так что практически разделения обязанностей у нас нет.

— Совместная работа в сборной, единство взглядов на организацию ее тренировок, казалось бы, должны были сблизить и методику подготовки клубов, которыми вы руководите. Но ведь этого не произошло?
— Нет, не произошло. Тренировки ЦСКА и «Динамо» по-прежнему отличаются друг от друга.

— Но успехи армейского клуба столь значительны...
— Понимаю, что вы хотите сказать... Я против стандарта. Пусть каждый идет своим путем. Когда у всех команд будут одинаковые условия для занятий, для работы с детьми, легче будет сравнивать позиции разных тренеров.

— Каждый тренер, как я понимаю, должен стремиться предугадать пути развития хоккея н исподволь готовиться к будущему?
— Дальнейший прогресс хоккея мне видится в увеличении скорости и универсализации. Мы должны быть готовы к этому. А потому главная задача, которую я ставлю перед своими учениками, — повышение — индивидуального мастерства на базе физической подготовки и скорости. Это особенно относится к игрокам обороны. В условиях плотной персональной опеки, которая случается все чаще и чаще, защитник не хуже нападающего должен уметь обыграть соперника, на высокой скорости начать атаку. Так играет Сухи. Но сейчас его манера игры больше походит на авантюру. Он намного опередил своих партнеров, которые пока не могут играть в его стиле. А потому — агрессивность Сухи имеет свою оборотную сторону. Вы обратили внимание, что один из лучших чехословацких форвардов Холик был на последнем чемпионате мира совершенно незаметен? Дело в том, что он прикрывал бреши во время атакующих рейдов своего партнера. Таким образом, активность Сухи уменьшила боевой потенциал сильного нападающего.

Таким, как Сухи, представляется мне хоккеист недалекого будущего, но при условии, что рядом с ним играют партнеры, не уступающие Сухи ни в скорости, ни в технике, ни в универсальности.

— Сейчас один за другим оставляют лед хоккеисты, которые в 1963 году положили начало постоянным великолепным победам сборной. Как может сложиться их тренерская карьера?
— Счастливо... Это было необыкновенно талантливое поколение. Каждый из них — мастер высокого класса. Они многое умели, многое видели, они — люди, влюбленные в хоккей, не мыслящие себя вне его. Добавьте сюда их образовательный и культурный уровень, и станет ясно, что нам, немолодым уже тренерам, идет отличная смена.

— Вы сказали «счастливо». Но есть уже и иные примеры.
— Вы имеете в виду Майорова? В нем я не сомневаюсь: Борис станет хорошим тренером. Но пусть его тренерский дебют послужит предостережением другим. Надо начинать с небольшой команды, почувствовать себя руководителем, и в новом качестве обрести уверенность в своих силах. У Майорова не было опыта, умения терпеливо работать с игроками, к тому же ему пришлось тренировать своих товарищей, сверстников, с которыми вместе играл так долго.

Я уже говорил: главное в работе тренера — терпение. Не надо никогда об этом забывать.

Интервью провел Аркадий РАТНЕР.